Третья экспедиция Эрнста Шефера покинула Германию 19 апреля 1938 года. За несколько дней до этого он вызвал в Берлин и представил рейхсфюреру СС всех участников путешествия. Кроме Эрнста Шефера, руководителя проекта, в экспедиции принимали участие: Карл Винерт (геофизик и специалист по геомагнитным полям), Бруно Бергер (антрополог из состава Главного управления СС по вопросам расы и поселений), Эрнст Краузе (энтомолог, фотограф и кинооператор) и Эдмунд Геер (технический руководитель экспедиции, также ответственный за доставку грузов и организацию караванов). Во время путешествия дела экспедиции в Германии вел Конрад фон Раух. В Калькутте исследователей ожидал его приятель по имени Йобст Геслинг, который оказывал им организационную поддержку в Индии. Весьма важная роль во время путешествия отводилась переводчику Кайзеру Бахадуру Тапе, уроженцу Непала.
Карл Винерт, являвшийся ассистентом известного путешественника и геофизика Вильгельма Фильхнера, был зачислен в члены экспедиции едва ли не с момента начала ее планирования, а потому вместе с Шефером не раз принимал участие в переговорах с представителями Немецкого исследовательского общества. А вот антрополог и расовед Бруно Бегер был введен в состав экспедиции в самый последний момент. Буквально накануне отбытия экспедиции он написал рабочую программу антропологических исследований, которая была в не пример обширнее той, что в 1937 году Шефер представил в Немецкое исследовательское общество. В проекте Бегера речь шла не только о расовых и антропологических замерах, но и об изучении обычаев, ритуалов, равно как и всех культурных и общественных традициях народов и племен, проживавших в Тибете. Он расширил сугубо расовые изыскания, дополнив их этнографическими исследованиями.
Остановимся на этой фигуре поподробнее, так как именно Бруно Бегеру предстояло выполнить самые ответственные задания Генриха Гиммлера. Именно он должен был найти остатки нордической арийской расы в Тибете.
Бруно Бегер родился 27 апреля 1911 года. С рождения он был окружен наукой. Отец, Фридрих Бегер, занимался исследованиями в области лесоводства. Дядя Карл Бегер был профессором химии, а дядя Макс Бегер – талантливым инженером-изобретателем. При этом в семействе царили националистические настроения, что очень сильно сказалось на мальчике. Когда Бруно исполнилось чуть больше трех лет, его старшие родственники ушли на фронт. На войне погиб и отец мальчика, и оба его дяди. Гертруда Бегер стала одной из многочисленных германских вдов. На скромную пенсию ей приходилось растить пятерых детей. Поэтому детство и юность Бруно прошли в нескончаемой бедности.
Но юноша рос и стал обращать на себя внимание. Высокий, светловолосый, с аристократическим лицом, которое увенчивалось орлиным носом, он производил впечатление «истинного нордического арийца». Еще когда Бруно учился в школе, то попался на глаза скульптору Гансу Лихтенекеру. Эта встреча оказала сильное влияние на формирование идейного багажа Бегера. На рубеже веков Лихтенекер побывал в Африке, в Намибии, где хотел стать фермером-колонистом. Однако бо́льшую часть времени немцу приходилось проводить в боях против местных племен. Его рассказы очень сильно впечатлили молодого человека, который в мечтах путешествовал по всему миру. Его мечты получили подкрепление политическими идеями, когда в руки юноши попал роман Ганса Гримма «Народ без пространства» (1926). В нем обосновывалась набирающая популярность идея о необходимости расширения «жизненного пространства». Бруно потребовалось всего лишь два дня, чтобы проглотить почти полторы тысячи страниц. Надо отметить, что книга Гримма разошлась в республиканской Германии огромным тиражом – 315 тысяч экземпляров.
Но с реализацией своих мечтаний Бегеру надо было подождать. В 1931 году он начал изучать математику. Постепенно его интересы стали склоняться в сторону естественных наук. Само обучение во многом не устраивало Бегера хотя бы тем, что большинство профессоров были «унылыми и реакционными». Как он вспоминал много позже: «Они могли день за днем говорить только о восстановлении власти кайзера». Подобные чувства были характерны для многих студентов, зараженных революционной пропагандой. На фоне престарелых профессоров просто-таки блистал молодой антрополог Ганс Гюнтер, которого судьба сделала едва ли не главным расоведом Третьего рейха. «Расология» сразу же очаровала Бруно Бегера. И когда гитлеровцы пришли к власти, он вступил в «Черный орден», найдя свое место в Главном управлении СС по вопросам расы и поселений.
Нужно отметить, что Бруно Бегер был приверженцем особого направления в немецкой «расологии». Еще во время учебы он познакомился с Людвигом Фердинандом Клаусом, который придерживался точки зрения, что все представители одной и той же расовой группы обладают схожими духовными свойствами, а потому в областях, заселенных определенными расовыми группами, путем исследования можно выявить специфические «расово-психические элементы». Тибет был идеальным местом для проведения подобных изысканий. В своей рабочей программе экспедиции Бруно Бегер писал:
Если здесь граничат друг с другом столь богатые формы жизни… то возможно выделение в их жизненном пространстве четко обозначенных контактных зон. Для нас эти четко ограниченные ареалы обитания являются весьма благоприятной средой для проведения расовых исследований.
В Тибете для осуществления антропологических исследований Бруно Бегер сделал большое количество гипсовых лицевых масок. Подобный метод был удобен тем, что ему не приходилось во время экспедиции использовать краниологические инструменты и толстотные циркули, вид которых мог напугать тибетцев. На выручку пришла методика, разработанная еще в 1870 году Германом фон Шлагинвайтом. Иногда случались сложности. После нанесения гипса на лицо маска должна была застывать в течение примерно сорока минут. Бегер вспоминал, что первый подобный опыт чуть было не закончился трагедией, которая могла сорвать экспедиционные планы. Нанеся на лицо тибетца гипс, Бегер забыл вставить ему в нос специальные соломинки, позволяющие дышать, и через некоторое время тибетец начал задыхаться.
Но вернемся к истории самой экспедиции. Во время промежуточной пересадки на Цейлоне ее участники обнаружили в британской прессе многочисленные заметки, в которых они изображались как «посланники Гитлера» и «нацистские шпионы». Высадившись в Калькутте, экспедиция направилась сначала в Даржилинг, а затем в Гангток, истинную столицу Сиккима. Опережающая их слава привела к тому, что в первых числах мая 1938 года правительство Британской Индии направило в Министерство иностранных дел Германии письмо. В нем сообщалось, что Шеферу и его товарищам строго-настрого запрещается заходить на территорию Тибета.
После утомительных и бессмысленных бесед в различных органах власти Эрнсту Шеферу все-таки удалось добиться аудиенции у сэра Обри Меткалфа, министра иностранных дел при правительстве Британской Индии. Встреча произошла в Сильме, летней резиденции вице-короля. Перед Шефером стояло две цели. Во-первых, он намеревался остановить поднявшуюся в британской прессе волну публикаций, которые были направлены против экспедиции. Во-вторых, собирался получить разрешение на визит в Тибет. Во время встречи Меткалф вел себя очень осторожно, а потому предпочел организовать визит немца к лорду Линлитгоу, вице-королю Британской Индии. Однако он призвал Шефера не пересекать границу с Тибетом без специально оформленного пропуска. В любом случае экспедиция могла работать в Сиккиме, приграничной индийско-тибетской области.
