Фельдмаршал
Согласно Клаузевицу, человек, который хочет стать генералом, должен обладать высокими интеллектуальными способностями в сочетании с «твердой волей» и «сильным духом». «В каждой операции, – говорил он, – должно руководствоваться одним-единственным, ясным и простым замыслом».
Книга Роммеля «Пехота в наступлении» дает достаточно доказательств его способности свести сложную малую тактику к простой формуле. Он использовал тот же талант в искусстве командования средними и крупными армиями.
Он требовал ясности в оценке практических возможностей и точности в докладах о том, что сделано. Он ненавидел пропагандистскую мишуру и преувеличения, которые в результате политического давления проникли в официальный язык вермахта после 1941 года. Несмотря на это, сам он уступал тезису о том, что пропаганда необходима в войне.
Фельдмаршал обладал интуицией, способностью с первого взгляда оценить ситуацию на поле сражения. Он не просто следовал плану, выработанному заранее, но и вносил коррективы в соответствии с «событиями и обстоятельствами». Он был мастером импровизации благодаря интуиции и решительности. У него было живое воображение, дополняемое идеями практического и технического характера.
Противник высоко отзывался о «чутье» Лиса пустыни в Африканской кампании. Черчилль объяснял в парламенте значительные неудачи британцев в Северной Африке следующим образом: «Нам дали генеральное сражение». Согласно опросу Гэллапа в 1942 году, Роммель был отнесен к числу самых выдающихся и самых умных генералов. Так он стал известен во всем мире.
Роммель обладал стойкостью, необходимой всякому командиру, которому неизбежно приходится сталкиваться с неожиданными изменениями фортуны и который должен справляться со следующими один за другим кризисами в бою. Здравое восприятие спасало его от заблуждений в военных вопросах и давало ему верное ощущение кульминационного пункта в сражении или кульминации в войне.
Мольтке требовал «равновесия между властью и верой». И хотя Роммель был склонен требовать слишком многого и мог быть чрезмерно суров, он обладал гениальностью руководителя, даром вдохновлять войска тем легендарным, не поддающимся логическому объяснению влиянием, которое великий лидер оказывал на своих людей. Солдаты чувствовали глубину его мужества и биение великого сердца, которое билось ради них. Фельдмаршал, таким образом, умел властвовать как над умами, так и над душами людей.
Так было даже в 1915 году в Аргонне, когда лейтенант Роммель взял на себя командование соседней ротой в смежном секторе. К нему чувствовали такое же доверие тогда, как и во Второй мировой войне, когда его дивизия «Фантом» прорывалась через Францию или когда его африканский корпус совершал бросок через африканскую пустыню у Эль-Аламейна и Тобрука. «Фронт – там, где Роммель», – говорили солдаты. «Нельзя командовать армией из Тюильри», – полагал Наполеон. Это наставление верно и в век передовой техники. Роммель был современным «маршалом «вперед», который осуществлял связь между передовым командным пунктом и по необходимости более отдаленными штабами. Он был неутомим и находился там, где войскам было нужно его столь весомое присутствие. Он любил постоянно меняющуюся солдатскую жизнь, непрерывное движение, суровую жизнь и напряжение, как магнитом охватывающее всех солдат. Гитлер был лишен такой гармонии с войсками, и у него не было того, чем обладал Роммель, – искусства руководить людьми и преобладающей мощи войск, которые Макс Пиколомини Шиллера восхваляет в «Валленштайне»:
Находит силу он у каждого солдата,Чтоб тот задачу выполнил сполна,И эту силу он крепит,Но каждый остается у него тем, кто он есть,И каждый у него всегда на месте на своем.И вот соединяет силы всех своих солдат он со своей.
Человек
Граф Шлиффен требовал от генерала, чтобы в нем соединялись на самом высоком уровне интеллект, мужество и сила воли таким образом, чтобы они поп videri sed esse – не столько выпячивались, сколько проявлялись на деле. В столкновении между рациональными и иррациональными силами в войне, в соотношении между знанием и действием, человек проявляется в генерале. Фельдмаршал всегда оставался «тем же самым Роммелем», выполнявшим свой долг даже в самых неблагоприятных обстоятельствах, – солдатом с «гражданским мужеством». Его любовь к своей стране опиралась на правду и уходила корнями в его родимую землю и в извечную природу. Простодушный и откровенный, честный с друзьями и врагами, он был внутренне свободным человеком. Он считал достойным уважения все то, что не претило его совести. Его ясные голубые глаза и приветливое живое лицо, человечные, при всех проявлениях энергичности и смелости, внушали доверие. Он был требователен к себе, имел спартанские привычки и, тем не менее, не отказывался от жизненных удовольствий. Он не был склонен к глубоким размышлениям и уже в поздний период жизни проникся пониманием фундаментальных вещей. Иногда он казался холодным и замкнутым, но с теми, кого он хорошо знал, он был хорошим товарищем и проявлял здоровое чувство юмора.
Из швабского происхождения Роммеля исходит его высокое общественное сознание. Его рыцарство стало притчей во языцех, и о нем рассказывали легенды. Противник уважал этого «лихого генерала».
Эрвин Роммель остается персонификацией всего хорошего и достойного в германском солдате. Его жизнь и деятельность целиком и полностью являются наследием мужества и гуманизма, оставшимися для его страны на все времена.
Часть седьмая
ЗАМЕЧАНИЯ О ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ В НОРМАНДИИ
Западные союзники рассматривали вторжение в Нормандию как операцию, которая решит исход войны. Их подготовка к нему восходит еще к середине 1942 года. Технические приготовления были чрезвычайными как в отношении изобретательности, так и исполнения. Союзники с математической точностью вычислили, сколь много можно было отнести на непредвиденные обстоятельства. Изобретатели и инженеры двух полушарий преуспели в создании таких выдающихся вещей, которые прежде казались невозможными. Искусственные гавани делали операции по высадке и снабжению не зависящими от того, захвачены или нет французские порты. Ничего более прогрессивного, чем трубопровод «Плутон», по которому через Ла-Манш под водой перекачивалось топливо, нельзя было придумать. Все богатство окружающего мира возможно было использовать на эти достижения. Искусственные взлетно-посадочные полосы на импровизированных аэродромах на плацдармах делали возможным самое тесное взаимодействие между военно-воздушными силами, сухопутными войсками и соединениями флота.
