Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (Рождество 1951 г.)
Марлен Дитрих
MDC 007
Волшебная,
над горой стоит Орион, полнолуние, и дыханье Господне над самыми горами…
ах, сейчас бы несколько поджаренных тобой берлинских блинчиков! Хочется сказать: а рыбы на глубине сложили плавники (признаюсь, украдено у Моргенштерна[81] — «Косулечка, цыпочка…»), древний-предревний сом сопит где-то между островами, сильно пахнет Рождеством…
да и от мяса с рисом по-сербски я не отказался бы…
итак, сильно пахнет Рождеством, кроты в подмерзшей земле с серьезной укоризной проговаривают свою вечернюю молитву, на Ямайке негр в поту рубит сахарный тростник, зеленый еще, который пойдет потом на золотой ром «St. James»…
однако мы опять уклонились в сторону! Ну, хорошо, к блинчикам пунш, но прежде еще гусь с яблоками, а к нему — да, а что к нему?
Спокойствие! Плеяды истекают каплями света, стонет кукушка, Томас Манн торжественно высморкался, «Волшебная гора» откружила свое и родила «Лотту в Веймаре», все сиамские близнецы целуются и прощают друг другу взаимные прегрешения за 1951 год, особенно пары, где один из близнецов пьяница, а другой заядлый чаевник (в таких случаях только пьяница просит прощения за множество похмельных мук, принятых непьющим, то есть находящимся, так сказать, в пассивной «завязке»).
Чертовщина какая-то! Почему при упоминании о близнецах мне приходит на ум «двойной кюммель»[82]?
Дальше! Год уносится прочь! Вообще-то я собирался в высшей степени образно и мудро пожелать тебе счастливого Рождества, благословенного Нового года, целую кучу добра и т. д. и т. п. и все это принарядить красивыми метафорами… ну, ладно, возьмем водку. Она, по крайней мере, чистая! Я выпью чистой водки за тебя 31-го. Только ее, ничем не запивая, уставясь в морду Ориона, в костюме и маске, и даже за каменным столом Равика, я выпью и скажу: «Благословенные годы! Благословенная земля!» Отсюда, мадам, я четырнадцать лет назад (четыр-рнадцать лет-т! при фюрере!) писал Вам любовные письма! Салют! Спасибо!
Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (11.08.1952)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк, Парк-авеню
MDC 594
Ангел,
когда я был в Берлине, ко мне первой заявилась в качестве старой знакомой Игель[83], которая рассказала мне целую историю, жаловалась на тебя: ты, мол, должна ей очень много денег (она вложила их за тебя в магазин Фельзинга), и передала мне для тебя прилагаемое письмо. Я дал ей 100 марок, и она, похоже, осталась на первых порах этим довольна.
В Мюнхене у меня были продолжительные любопытные беседы с моим издателем[84] о фильме и т. д. Этот издатель человек серьезный, он дал мне знать о переговорах, которые от твоего имени начал Курт Фринге, — я, собственно говоря, с трудом это себе представляю, но самой возможности не исключаю. Напиши-ка мне об этом. Если у тебя есть желание когда-нибудь сделать фильм в Германии, то в официальных кругах это будет встречено с большим интересом, и неприятные хлопоты о материальной стороне вопроса будут разрешены мгновенно, особенно если мы над чем-то поработаем сообща — так считает мой издатель. Если такое желание имеется, я мог бы отсюда проконтролировать ход событий. Написать сценарий для меня особого труда не составит.
В середине октября я буду в Нью-Йорке, но считаю разумным обсудить заранее, что мы намерены предложить, поскольку вести переговоры отсюда, конечно, намного проще.
Я провел в Германии всего 14 дней. Расскажу тебе обо всем в Н.-Й. Будь здоровой, красивой и зарабатывай побольше денег; а если тебя все вышеизложенное интересует, дай мне знать, чтобы я разобрался во всем подробнее.
Каменный стол по-прежнему здесь, равно как и луна, вино, козий сыр и
Равик. Марлен Дитрих из Нью-Йорка (19.09.1952)
Эриху Мария Ремарку в Порто-Ронко
[Телеграмма] R-C 3B-51/015
пожалуйста помоги мне найти старое немецкое стихотворение или балладу[85] содержание которого примерно такое девушка говорит вырви сердце твоей матери и дай его моей собаке а сердце говорит потом когда сын с ним упал дитя мое тебе не больно тчк как ты смог так вероломно оставить меня это не цитата из какой-то песни а касается твоего исчезновения из Нью-Йорка тчк если газеты не врут и ты вероломно оставил другую[86] я рада дай о себе знать даже если с балладой ничего не выйдет целую
пума Марлен Дитрих из Нью-Йорка (08.02.1962)
Эриху Мария Ремарку в Порто-Ронко
[Штамп на бумаге: «992 Парк-авеню»] R-C 3B-51/017
Мой милый,
я прошу тебя перевести закадровый текст, который я наговорила для одного фильма о Гитлере[87]. Фильм удачный, не то я не стала бы тебя просить.
Я скучаю по тебе каждую секунду — на веки вечные.
Твоя пума. Я, конечно, говорю твои слова — имеется в виду, в фильме. Но и в жизни я так или иначе говорю твоими словами.
