Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
Таким образом, Катул едва не утратил контроль над армией и сумел сохранить его, лишь возглавив беспорядочное отступление. Однако в мемуарах, к которым явно восходит этот рассказ, горе-полководец предпочел подчеркнуть другое — в отличие от непутевых воинов он готов был спасти от позора отечество.[384] А вот о подвиге Петрея и его солдат Катул, вероятно, решил не упоминать — зачем? Слишком невыгодное сравнение. Да и награды храбрый центурион получил не от одного Катула, но и от Мария.[385]
О Сулле применительно к этим событиям мы не слышим; повидимому, в воспоминаниях он предпочел о них умолчать.[386] Одни ученые задаются вопросом о том, какова была его роль в успешном осуществлении отхода после фиаско под Тридентом,[387] другие подозревают, что он несет свою долю ответственности за постигшие армию Катула неудачи.[388] Но прежде чем делать какие либо выводы, рассмотрим данные источников.
Плутарх пишет, будто Сулла, «пользуясь доверием Катула в самых важных и значительных делах, прославился и вошел в силу» (Сулла. 4.4). Намек очевиден: не то было при Марии, который все больше «затирал» своего бывшего квестора.[389] Однако, как мы уже указывали, вряд ли это так. А если Сулла и рассчитывал прославиться в качестве легата при неспособном Катуле, то он ошибся.[390] Его успехи при новом командующем оказались куда более скромными.[391] Сулла, как пишет Плутарх, покорил «большинство альпийских варваров» (Сулла. 4.5). Каких именно, однако, не уточняется. Думается, такая небрежность не случайна — победы легата были не так уж значительны, и излишняя конкретность могла лишь испортить впечатление.[392]
Рассказывает Плутарх и еще об одном эпизоде: в какой-то момент в армии началась нехватка продовольствия, и Сулла взял на себя заботу о снабжении. Он сумел запасти его столько, «что воины Катула не только сами не знали ни в чем нужды, но смогли поделиться с людьми Мария. Этим Сулла, по собственным его словам, сильно озлобил Мария» (Сулла. 4. 5–6). Последнее утверждение оставим на совести его автора,[393] а вот то, что полководцы и их воины оказывали друг другу товарищескую поддержку, очевидно — совсем не то было под Араузионом. Как видим, Сулла оправдал надежды, которые возлагал на него Марий, отсылая к Катулу, и обеспечил определенное взаимодействие между двумя армиями.
Но из этих рассказов Плутарха следует и еще один вывод: некоторое время Сулла действовал отдельно от остальных сил, а потому, возможно, отсутствовал, когда Катул откатывался под ударами врага. Кроме того, было бы не совсем справедливо требовать, чтобы он исправлял все промахи командующего: не забудем, что Сулла еще не имел опыта руководства армией из двух легионов. Однако сам он вряд ли был доволен тем, что оказался вдали от главных событий, разыгравшихся под Аквами Секстиевыми. И как бы хорошо Сулла ни относился к Катулу, он наверняка предпочел бы быть сейчас под знаменами Мария. Может, как раз это и имел в виду диктатор, когда жаловался в мемуарах, что Марий не дает ему ходу — а как иначе было оценить службу под началом Катула?[394]
Итак, казалось бы, все очевидно: Катул показал себя далеко не с лучшей стороны — он не смог дисциплинировать армию, его воины бежали под натиском варваров. И тем не менее ему продлили полномочия на следующий год.[395] Не вызывает сомнения, что без ходатайства Мария это было бы невозможно. Почему он так держался за Катула? Не исключено, что многоопытный полководец и не ждал особых успехов от коллеги. В конце концов, кимвры в Италию не проникли, а все остальное особого значения не имело. На фоне неудач Катула лишь ярче блистали его собственные успехи.
Тем временем кимвры проводили остаток зимы в Северной Италии, в области венетов. «В Венетии с ее самым мягким в Италии климатом их грубость усыпило милосердие самой земли и неба. Когда же их совершенно изнежили печеный хлеб, вареное мясо и сладость вина, пришел Марий» (Флор. III. 3. 13). Дион Кассий уверял, будто кимвры совершенно утратили прежнюю силу оттого, что жили теперь не под открытым небом, а в домах, мылись теплой водой, а не купались в холодных реках, как раньше, питались же разными лакомствами вместо прежнего сырого мяса (XXVII. 94. 2). Как тут не вспомнить о Ганнибале, чью армию будто бы погубила зимовка в полной соблазнов Капуе! Но как в первом, так и во втором случае мы имеем дело с морализаторской легендой. Варвары по-прежнему оставались грозными врагами, и римлянам оставалось лишь благодарить свою счастливую судьбу, что кимвры и тевтоны не пошли на Рим вместе.
Марий в ту пору «отбыл к Катулу, ободрил его и вызвал своих солдат из Галлии. Едва они явились, Марий перешел Эридан,[396] чтобы не пропустить варваров в глубь Италии.[397] Но кимвры уклонялись от боя, говоря, что ожидают тевтонов и удивляются их задержке, — то ли они в самом деле ничего не знали об их гибели, то ли притворялись, будто не верят этому известию. Тех, кто сообщал им о разгроме тевтонов, они подвергали суровому наказанию, а к Марию прислали посольство с требованием предоставить им и их братьям достаточно обширную область и города для поселения. Когда на вопрос Мария, кто же их братья, послы назвали тевтонов, все засмеялись, а Марий пошутил: «Оставьте в покое ваших братьев; они уже получили от нас землю, и получили навсегда». Послы, поняв насмешку, стали бранить Мария, говоря, что ему придется дать ответ кимврам — сейчас же, а тевтонам — когда они будут здесь. «Да они уже здесь, — ответил Марий, — и негоже вам уйти, не обняв ваших братьев». С этими словами он велел привести связанных тевтонских царей, которых секваны[398] захватили в Альпах во время бегства. Когда послы рассказали об этом кимврам, они тотчас же выступили против Мария, не двигавшегося с места и лишь охранявшего свои лагеря» (Плутарх. Марий. 24.225.1).
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
