Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Она посмотрела-посмотрела на табличку и говорит:
– Александр Трататанович, позвольте мне решать без алгебры. Тут хватит и арифметики.
– Пожалуйста, как хочешь.
– Я начну с ушей. Кроме зебр и серн, ни у кого тут нет ушей, а у них по два уха. Значит, зебр и серн вместе четыре. Допустим, что зебра у нас одна, а серн три. Этого уже не может быть.
– Почему?
– По рогам видно. У трех серн шесть рогов, а в условии сказано, что шесть рогов было у серн и у нарвалов вместе. Значит, не может быть, чтобы была одна зебра. Допустим, их было две. Тогда серн тоже было две, по ушам опять же. Значит, у серн было четыре рога и два у нарвалов. Значит, было два нарвала. Теперь попробуем посчитать хвосты: два хвоста у зебр, два у серн, два у нарвалов, а вместе с фламинго девять; значит, было три фламинго. Пока все сходится.
– Правильно, – говорю, – продолжай.
– Если было три фламинго, у них шесть крыльев. А всего у бабочек и у фламинго четырнадцать; значит, восемь крыльев принадлежат бабочкам, бабочек тоже было две! Вот мы все и узнали.
– Проверь по ногам, – предложил я Журавлевой.
– Восемь ног у зебр, да восемь ног у серн, да шесть у фламинго, да двенадцать у бабочек. Так и есть, тридцать четыре ноги!
– Молодец! – сказал я. – Ставлю тебе «отлично» сразу и по арифметике, и по биологии. Первый раз вижу девчонку, которая знает, сколько ног у бабочек и сколько рогов у нарвала!
По привычке к нам заглянул директор.
– О, – говорит, – что-то у вас тихо сегодня! Чем это вы занимаетесь?
Тут ребята как крикнут на разные голоса:
– Алгеброй!
– Арифметикой!
– Биологией!
Грустное признание
Дверь была открыта. Семенов часто забывал запереть ее. Я вошел и увидел такую картину. На паркете посреди огромной лужи стояло ведро. А в этом ведре другое, чуть поменьше. Семенов сидел на корточках тут же и клал один за другим в маленькое ведерко шарики от подшипников. Вид у него был очень растерянный.
– Что ты наделал! Смотри, какая лужа! – воскликнул я.
– Ничего, я в галошах, – ответил Семенов.
Он встал и широко развел руками:
– Ничего не понимаю, нич-чего!
– А в чем дело?
– Ты помнишь закон Архимеда? – вместо ответа спросил меня Семенов.
– Помню как будто. Всякое тело, плавающее в воде, вытесняет количество воды, равное весу всего плавающего тела.
– Ты совершенно уверен, что это так?
– Ну ясно, уверен.
– Так вот, смотри! Я беру пустое большое ведро и вливаю в него один стакан воды. Теперь я опускаю в большое ведро меньшее и начинаю накладывать в него шарики. Маленькое ведерко, нагруженное шариками, плавает теперь в большом. Вода тонким слоем стоит между стенками двух ведер, только самый краешек маленького ведра выступает из воды.
– Ну и что же?
Шурка вынул ведерко с шариками из воды и дал его мне в левую руку, потом осторожно слил всю воду из большого ведра в стакан и дал мне его в правую руку.
– Неопровержимый факт! – сказал он торжественно. – Тяжелое ведро плавает, вытеснив меньше двухсот граммов воды!
Вы, наверное, знаете старинную украинскую шутку:
«– Мы с тобой шли?
– Шли.
– Кожух нашли?
– Нашли.
– В корчму зашли?
– Зашли.
– Горилку пили?
– Пили.
– Мне жарко стало?
– Стало.
– Я кожух снял?
– Снял.
– Тебе отдал?
– Отдал.
– Где же он?
– Что?
– Кожух.
– Какой?
– Какой! Мы с тобой шли?
– Шли
– Кожух нашли?
– Нашли».
И так далее. Вот в этом роде у нас получился разговор.
– Сколько у нас было воды в ведре? – спросил Семенов.
– Один стакан.
– Двести граммов?
– Двести граммов.
– Ведерко с шариками тяжелее?
– Тяжелее.
– Два килограмма оно весит?
– Весит
– Оно плавало?
– Плавало.
– Оно должно было вытеснить количество воды, равное по весу собственному весу?
– Должно было.
– Значит, два кило?
– Два кило
– А если у нас их не было!
– Чего?
– Да двух литров воды!
– Каких?
– Каких! Сколько у нас было воды в ведре?
– Двести граммов.
– А ведерко плавало?
– Плавало.
– Значит, сколько он вытеснило воды?
– Два литра.
– Откуда?
– Из большого ведра.
– А сколько там было?
– Двести граммов.
– Значит, Архимед врет?
– Почему?
– Почему! Это ведерко плавало?
– Плавало…
Нет, я не мог объяснить Семенову, в чем его ошибка. Я чувствовал, что в опыте есть что-то непонятное, но не мог эту самую ошибку схватить за хвост.
– Знаешь что, – предложил я Семенову, – сходим к Головоломке.
Мы пришли к нему и рассказали всю историю. Он очень смеялся и в две минуты нам доказал, что мы рассуждаем неверно, а старик Архимед все-таки прав. Потом он пристально посмотрел на Семенова, погладил его по голове и сказал:
– Ты напрасно сконфузился, дружок. Думаешь, у меня не бывает? Вдруг самая простая вещь покажется непонятной. И тогда сразу становится ясно: ты ничего-ничего не понимаешь, нужно много-много еще учиться. И чем больше учишься, тем чаще говоришь себе: «…Я ничего-ничего не знаю. Вот это мне непонятно, и вот это, и вот это. А это я понимал неправильно, нужно переучиваться сначала». Грустно в этом признаваться, дружок, но такая уж вещь наука: всю жизнь плывешь, а никогда не увидишь берега.
Весна пришла
Вот и весна пришла. На днях мы стояли на берегу, и какой-то мальчуган очень насмешил нас. Ледоход был дружный, глыбы льда громоздились одна на другую. Мы смотрели на реку, а тот мальчик вдруг обернулся к нам и сказал:
– Говорят, вода перестала подыматься. Но когда весь этот лед растает, сколько еще прибавится воды!
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
