– Ты совсем не понимаешь, что я хочу сказать.
– Не могу! Разве за это казнят?
– Не хочешь понять. Если бы захотел, понял бы!
И так далее, и тому подобное – до слез и серьезных размолвок. Хуже всего, что причины конфликтов виделись и оценивались нами тоже по-разному. Борис считал, что каждая наша ссора начиналась с сущего пустяка, а потом на нее наматывался клубок, «снежный ком» моих необоснованных обвинений, которые я в запальчивости могу «выдумывать сколько угодно».
Для меня же начало конфликтов обычно ощущалось как верхушка айсберга – краешка каких-то исподволь накопленных («выпавших в осадок»?), невысказанных, невыявленных недовольств, невскрытых противоречий, от которых я с удовольствием бы избавилась, как от ненужного тяжелого груза. Но как избавиться, если так трудно выразить все это словами, а он еще не хочет слушать и вникать? И вот снова и снова:
– Опять снежный ком?
– Нет, это айсберг!
Растапливать все эти «льды» приходилось общими усилиями, затем мы вздыхали с облегчением и думали: ну, это больше не повторится. Однако повторялось, правда, реже и реже, но – повторялось! И не только у нас. Подобное я наблюдала и у ребят.
Однажды мы с Борисом на несколько дней уехали в Киев, а дети оставались дома одни. Когда мы вернулись, старшие девочки рассказали нам, что самые младшие – Ваня с Любашей – очень хорошо утром вставали, сами собирались в школу, сами делали уроки и даже мыли посуду без всяких напоминаний. На следующий день я, как обычно, провожала их в школу. Они немножко тянут, не торопятся, и я говорю с некоторой досадой:
– И отчего это вы без нас так хорошо управлялись?
Любаша стояла рядом со мной и сказала тихо:
– Мы хотели, чтоб вы обрадовались…
Ваня не слышал ее и почти одновременно сказал отцу:
– Когда мы были одни, то мы были от… (запнулся на трудном слове) ответственней.
– Вот что значит женщина и мужчина! – умилилась я.
– Подлиза! – тут же буркнул Иван.
– А ты… а ты! – возмутилась Люба. – А ты врун и хвастун!..
И пошло-поехало. Что-то мне напоминает этот «диалог». А вам? Вот ведь как рано это начинается…
Много раз мучительно думала: неужели это противоборство столь неизбежно? Когда я впервые прочитала дневники Софьи Андреевны Толстой, поразилась, какого трагического накала могут достигать отношения двух людей, каждый из которых защищает свою правду и не может ею поступиться. Тогда-то мне стало понятно, почему Льву Николаевичу так нравилась чеховская Душечка с ее великим женским даром жить только интересами любимого существа и не претендовать в этом отношении на взаимность: своих-то отдельных интересов у нее просто не было.
Так что ж выходит? Чтобы стать идеальной женой, надо отказаться от самой себя, подчинить (да еще с радостью!) свою жизнь мужу и детям?
А почему бы и нет? Ведь «только» женами и матерями были, например, Анна Григорьевна Достоевская, Наталья Александровна Герцен и многие-многие другие… в прошлом веке. Что-то я не припомню примеров из нашего времени. Да-а, эмансипация сделала свое черное дело – отлучила женщину не только от пресловутых трех К: Кirche, Кüche, Кinder (церковь, кухня, дети), но и от собственного мужа. У нее появились свои интересы, связанные с занятиями вне дома, расширяющие ее духовные потребности.
«Духовной жаждою томим» бывает не только пророк, но и любой из нас. Особенно жаждой понимания – ее стремится явно или подспудно утолить каждый. Прекрасен супружеский союз, основанный на таком взаимопонимании. Джоан Фримен, профессор из Великобритании, общественный деятель и мать четверых детей, говорит, что своими успехами обязана мужу, тоже преуспевающему ученому и очень занятому человеку: «У меня очень хороший муж! Он постоянно твердил: “В твоей жизни должно быть много других интересных для тебя дел, не только семья и дети!” Он заставлял меня писать статьи и книги, благодаря ему я написала свою первую книгу… мы прожили вместе уже 31 год. Главное, мы очень хорошие друзья; муж хочет, чтоб у меня было в жизни все, что меня интересует, а я хочу, чтобы у него было все, что нравится и хочется ему» (Семья. 1989. № 5. С. 13).
Значит, это возможно?! Но почему же тогда так редко встречается подобная гармония отношений, которой мы все жаждем? Почему женщины прямо на глазах теряют эту «исконно женскую» способность понимать? Кавычки я поставила здесь неспроста: за ними скрывается очень важное, может быть, самое главное для того, чтобы успешно сдать экзамен и «на жену», и «на мужа».
В 1988 году (весной из ФРГ, а осенью из Японии) к нам приезжали переводчицы наших книг – в высшей степени современные женщины: эмансипированные, деловые и в то же время обаятельнейшие.
Я по-хорошему позавидовала гармоничному сочетанию в них деловитости и женственности – ведь эти два качества так трудно уживаются в моих соотечественницах. И вот, разговаривая с каждой, я невольно всякий раз думала: «Да-а, у такой женщины и муж, наверное, под стать – разделяющий ее духовный мир умом и сердцем, иначе ей такой не быть». Очень хотелось узнать, так ли это, да ведь не спросишь о личном напрямую…
А оказалось… Впрочем, процитирую (с магнитофонной записи) их внезапные, очень эмоциональные реплики по поводу моих размышлений о взаимонепонимании женщин и мужчин.
Марианна Бутеншен (март 1988 года): «У нас с мужем такие же споры, как и у вас, – удивительно!.. Я вас очень хорошо понимаю, потому что у меня муж такой же – критикует, но никогда не хвалит, никогда не спрашивает: когда же ты успеваешь все? Это ужасно! Женщина теряет женственность…»
Норико-сан (октябрь 1988 года): «Да! И у меня тоже постоянно возникали такие конфликты, и в конце концов мои дети выросли, как это сказать, в окружении конфликтной ситуации…»
Вот так: процесс, оказывается, глобальный – ни западная, ни восточная культура с их прочными национальными традициями не в состоянии ему противостоять. Что же с нами происходит? И когда все это началось?
Прочтем, что просвещенные люди думали об этом сто лет назад.
«В той мере, как женщины будут более заниматься научными изысканиями и общественною деятельностью, в той мере, как они больше и больше будут переносить центр своей жизни и деятельности из своего собственного “я” вне себя, страстнее будут отдаваться профессиональным занятиям, политической борьбе и интригам, тем лучше они будут сопротивляться инстинктивной потребности любви, тем легче будут обходиться без нее и приближаться в этом отношении к мужчинам. Для достижения такой цели, конечно, нужно соответственное воспитание целых женских поколений. Подобный результат в настоящее время достигнут в некоторых местностях Северной Америки. Там женщины давно пользуются большим почетом, широкой свободой, образованием, правами и теперь оказываются не менее образованными и свободными, чем мужчины… Вместе с тем наблюдатели отмечают, что американки суховаты сердцем, мало восприимчивы к нежным чувствам, при вступлении в брак руководствуются простым расчетом и не создают таких приятных семейных очагов, какие создают европейки. Воспитание даже маленьких своих детей они стараются передать посторонним лицам, но не занимаются им сами. Вообще так называемые женские свойства у них несколько атрофировались… Есть уже множество женщин, принципиально отказывающихся от брака, чтобы свои силы всецело посвятить общеполезной деятельности» (Каптерев П. Ф. Душевные свойства женщин. СПб., 1895. С. 48–49).
