Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
– Ты когда-нибудь видела Омут? – спрашиваю я.
– Да... Очень давно, еще в детстве. Мама водила меня однажды. Обычные люди туда не ходят, но мама была не такая, как все. А почему ты спрашиваешь?
– Хочу сходить и посмотреть.
Она качает головой.
– Там гораздо опаснее, чем ты думаешь. К Омуту нельзя приближаться. Ходить туда незачем, а если и пойдешь, смотреть особенно не на что. А тебе зачем?
– Хочу получше узнать Город. Что где находится, как выглядит. Не хочешь меня провожать -один пойду.
Она долго смотрит на меня, потом еле слышно вздыхает:
– Ладно. Предупреждать тебя бесполезно – все равно не послушаешь, а одного я тебя туда не пущу. Но запомни: я этого Омута очень боюсь, и в жизни не пошла бы еще раз. Там в воде что-то есть... ненормальное.
– Ну что ты, – говорю я. – Если мы будем вдвоем, чего нам бояться?
– Ты не понимаешь, как это страшно, потому что никогда такого не видел. В Омуте вода непростая. Она заманивает людей. Я не вру.
– Я не буду приближаться к воде, – обещаю я и беру ее за руку. – Погляжу издалека – и хватит.
В пасмурный ноябрьский день, пообедав, мы отправляемся к Омуту, и постепенно доходим до зеленой Лощины. Ее склон – такая непроходимая Глухомань, что приходится огибать Южный Холм с востока. Утром шел дождь, и ковер из мокрых листьев шелестит под ногами. В пути мы встречаем пару зверей. Они бредут нам навстречу, чуть покачивая золотыми шеями и не обращая на нас никакого внимания.
– Скоро зима, – говорит моя спутница. – Им нечего есть. Чтобы выжить, они ищут ягоды и орехи в лесу. И потому забредают даже сюда. Обычно в этих местах звери не появляются.
За Южным Холмом звери больше не встречаются; исчезает и тропка под ногами. Мы бредем через пожухлое поле мимо заброшенных домиков. Чем ближе к зарослям, тем отчетливее слышно, как шумит вода в Омуте.
Этот шум не похож ни на рев водопада, ни на вой ветра, ни на стон раскалывающейся земной коры. Разве что на сиплое рычание из какого-то огромного горла – то гудит, то пищит, то срывается, то захлебывается.
– Можно подумать, он на кого-то злится, – удивляюсь я.
Она смотрит мне в глаза, но ничего не говорит. Потом обгоняет меня и погружается в заросли, раздвигая кусты ладонями в рукавицах.
– Теперь здесь совсем не пройти, – жалуется она. – В прошлый раз было не так ужасно. Может, вернемся?
– Но мы уже столько прошли. Давай идти, пока идется, а там решим.
Еще минут десять мы пробираемся сквозь буреломы и заросли на шум воды – и вдруг Глухомань обрывается. Мы стоим на краю просторного луга, который тянется вдоль Реки. Далеко справа – глубокая лощина, вырезанная Рекою в холме. Петляя и расширяясь, Река бежит через заросли к нам. Огибает луг, на последнем повороте резко замедляет бег, окрашивается в тревожный сапфировый цвет, и, раздувшись, точно змея, проглотившая кролика, разливается гигантской темно-синей запрудой. Шагая вдоль берега, мы подходим к Омуту чуть ближе.
– Слишком близко не подходи! – предупреждает она, хватая меня за локоть. – Вода спокойная только снаружи. А на самом деле там огромная Воронка. Попадешь туда – не вынырнешь.
– Там глубоко?
– Это невозможно определить. Воронка вытачивает дно все глубже и глубже. Уровень дна постоянно опускается. Говорят, в старые времена сюда сбрасывали преступников и еретиков...
– И что с ними случалось?
– Никто не выплыл. Ты слышал о Пещерах? На дне омута – Пещеры, они засасывают всех, кто туда попадает, и уносят скитаться в Вечную Тьму.
Душераздирающие вопли поднимаются от воды, точно невидимый пар, и разносятся по окрестностям. Будто стонут от страшных мук сразу все мертвецы преисподней.
Она подбирает с земли деревяшку с ладонь величиной и, размахнувшись, швыряет на середину пруда. Та плавает секунд пять, затем мелко вздрагивает, будто кто-то пытается ухватить его снизу, ныряет и больше не показывается.
– Я же говорю, очень сильный водоворот. Убедился?
Не дойдя до Омута метров десять, мы садимся на траву и жуем хлеб, который принесли в карманах. Вокруг – очень мирный, спокойный пейзаж. Распускаются осенние цветы, пылает листва на деревьях, а посреди всего этого – идеальное, без единой трещинки, зеркало огромного водоема. Дальше, за Омутом, белеют известняковые скалы, а за ними вздымается черная кладка Стены. Все тихо, на деревьях не шелохнется ни один листочек. Если б не жуткие стенания Омута, я бы решил, что в мире исчезли звуки.
– Зачем тебе карта? – спрашивает она. – Даже если ты ее сделаешь, тебе никогда не удастся покинуть Город.
Она отряхивает хлебные крошки с колен и косится на Омут.
– Ты хочешь уйти из Города?
Я молча качаю головой. Хотя сам не знаю, что имею в виду: «нет» – или «пока не пойму». Увы, я не решил для себя даже этого.
– Не знаю, – отвечаю я. – Наверное, просто хочу узнать о Городе побольше. Какой он из себя, как устроен, как здесь живут. Интересно мне. Кто придумал эти правила жизни? Кто решает, что мне делать и почему? Хочу все это понять. А что дальше – не знаю...
Она медленно качает головой, глядя мне в глаза.
– Нет никакого«дальше», – говорит она. – Ты еще не понял? Здесь – настоящий Конец Света. Вечность, в которой мы навсегда.
Я валюсь спиной на траву и разглядываю хмурое небо – единственное место, куда мне разрешено смотреть. Земля еще не просохла от утреннего дождя, но пахнет свежестью, и валяться на ней – одно удовольствие.
Стайка птиц выпархивает из зарослей и, перелетев через Стену, поворачивают на юг. Кроме птиц, Стену не преодолеть никому. А судя по низким свинцовым тучам над нею, долгая и страшная зима уже на носу.
13
СТРАНА ЧУДЕС БЕЗ ТОРМОЗОВ
Франкфурт. Дверь. Свободные художники
Как всегда, сознание возвращалось ко мне понемногу, начиная с уголков глаз. Сначала уголком правого глаза я различил дверь в ванную, а уголком левого – торшер на столе. Потом зоны прозрения начали медленно сходиться. Примерно как лед затягивает озеро – от берегов к центру. И наконец я увидел прямо перед собою будильник, стрелки которого показывали одиннадцать двадцать шесть.
Будильник этот мне подарили на чьей-то свадьбе. Чтобы он перестал звонить, нужно одновременно нажать красную кнопочку в его левом боку, и черную кнопочку – в правом. Иначе он не заткнется. И все это – чтобы избавиться от надоевшей проблемы: обычно человек просыпается, рефлекторно хлопает по будильнику и мигом засыпает снова. Всякий раз, когда эта штука трезвонит, мне приходится садиться, брать эту адскую машинку на колени и осмысленно сдавливать ее пальцами с обеих сторон. Тут уж, хочешь не хочешь, самый беспробудный соня выскочит из забытья обеими ногами сразу. Мне достался этот будильник, повторяю, на чьей-то свадьбе. Чьей – уже и не вспомню. Мне тогда было лет двадцать пять, друзей-приятелей хватало, все они то и дело женились. Вот на одной из тех свадеб его и навязали на мою голову. Сам бы я в жизни не стал покупать себе столь изощренную технику, ибо просыпаюсь практически сразу.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
