— Ты же сам вычеркнул Павла из числа подозреваемых, — попрекнула брата Лешка.
— По вашему настоянию, — парировал Ромка.
— А все потому, что он ночью гонялся за невидимым вором вместе с Никитой, и еще потому, что ему незачем было воровать гнездовую карту, — сказала Катька.
— Именно это и сбило меня с толку. Павел карту, мне думается, по своей расхлябанности забыл положить на место — помните, Алексей Петрович упрекал его в этом? А с «вором-невидимкой» дело, скорее всего, обстояло так: ночью Павел пошел за ящиком-ловушкой, в котором сидели птенцы, и вдруг Никита его засек. И тогда Павел быстренько припрятал ящик, скажем, за какой-нибудь куст, а сам повернул назад и громче всех закричал: «Держи вора».
— А потом, — добавил Артем, — вернулся домой, незаметно выскользнул за дверь и отнес птенцов в пещеру. Он здесь второе лето проводит и, видимо, хорошо знает о ее существовании. Помнишь, Катька, какой переполох ты учинила ночью, когда споткнулась о Ромкину кроссовку? А он не проснулся и не прибежал узнать, что случилось, потому что его в тот момент не было дома.
— Павел — преступник? — черные Наташины глаза наполнились изумлением.
Больше молчать не имело смысла, и друзья рассказали ей и Вацису обо всем, не утаив даже то, что подозревали их обоих, потому к ним и пришли.
А Лешка показала им Сыча.
— Вот он, этот преступник-таксидермист. Собирался выкормить птенцов и потом понаделать из них чучел.
Вацис взял в руки фотографию, внимательно к ней присмотрелся и воскликнул:
— Да я же его знаю! Помните, я рассказывал, что ко мне подходил один человек и спрашивал, как приобрести в заповеднике птенцов? Еще он предлагал мне сговориться с ним на взаимовыгодных условиях. А я отослал его к Алексею Петровичу.
— А потом Сыч повстречал Павла, и тот не стал отсылать его к Алексею Петровичу, как сказал об этом нам, а сговорился с ним сам, — дополнил Ромка. — Кстати, люди, вот что я еще вспомнил. Когда мы только-только здесь появились, Алексей Петрович, имея в виду Сыча, спросил у Павла, кто к нему приезжал, а Павел ответил, что никого не было и ему это показалось.
— А я сейчас понял, зачем он отправился с тобой в пещеру. Наверное, поискать там утерянный блокнот. Испугался, что вы сами его найдете и обо всем догадаетесь.
— У тебя сачок украл, диким зверем прикидывался, на четвереньках ходил, чтобы нас запутать, — Катька кипела негодованием.
— Так что же мы сидим?! — вскричала Лешка. — Идемте скорей к Алексею Петровичу. Теперь и ему можно обо всем рассказать.
Ученого друзья застали дома. Лешка вошла и положила перед ним птенцов:
— Вот, возьмите. Мы все раскрыли.
Орнитолог увидел птиц и онемел. В этот самый момент к нему зашел Берендей, Ромка его увидел и торжественно заявил:
— Можете радоваться! У вас появился еще один сюжет для телевидения, в сто раз круче и птичьего шоу, и даже меня с Тришей.
— Вы нашли браконьера? И кто же это?! — вскричал Берендей.
Мужчины выслушали сбивчивый рассказ. Алексей Петрович побагровел и вскочил:
— А ну, пошли к нему.
Опережая других, ученый поспешил к их домику. Павла все еще не было, но ожидание длилось недолго. Вскоре, размахивая большим коричневым блокнотом — отыскал-таки, — аспирант появился на дорожке.
— У вас тут собрание? — подойдя ближе, пошутил он.
— Собрание, — не глядя на него, буркнул Ромка.
Алексей Петрович не счел нужным сдерживать обуревавшие его чувства:
— Павел, как ты мог!
— Что? — Молодой человек сделал маленький шаг назад. — А в чем дело?
— А вот в чем, — Ромка сунул ему под нос снимок, где Павел держит серый пакет, и с ядовитой усмешкой предупредил: — Птенцы у нас, так что не трудись отпираться.
Алексей Петрович не сводил со своего подопечного глаз. Наверное, все еще надеялся, что в руках у Павла были вовсе не птенцы, а что-то другое, безобидное, — мало ли на свете одинаковых пакетов, — и молодой человек с легкостью это докажет.
Но глаза Павла беспокойно забегали, и, ни на кого не глядя, он пробормотал:
— Ей-богу, ничего не понимаю.
— Зато мы все прекрасно понимаем. И не только понимаем, но и знаем, как все происходило. Сыч предложил сделку, и ты согласился. Не знаю, как вы там с ним сторговались, но сумма, которую он предложил, тебя устроила. И тебе показалось мало тех птенцов, что летали вокруг гнезда, ты еще и здесь, у ящиков, поживился, воспользовался отъездом Ивана с Никитой. Эх ты! Мы тебя своим другом считали, а ты был готов убить любого из нас ради наживы. Впрочем, ничего удивительного — одно преступление всегда влечет за собой другое, — философски заключил юный сыщик.
— С чего ты это взял? Как тебе не стыдно! Алексей Петрович, это клевета! — Павел успел взять себя в руки и теперь разыгрывал благородное негодование.
— Клевета? А это что? — Из своей сумки Ромка вытащил свои самые главные улики — серо-бурые перышки. — Вот это — из пещеры, где мы с тобой вчера сидели, а остальные я обнаружил под твоей кроватью. Ну, и что ты теперь на это скажешь?
— Они туда залетели, потому что я… Я ведь орнитолог.
— Да какой ты орнитолог! Орнитолог должен любить птиц, а ты…
Алексей Петрович Ромку прервал и решительно сказал:
— Вот что, Павел. Я слишком уважаю твоих родителей, чтобы заявлять на тебя в полицию. Уезжай отсюда прямо сейчас, немедленно, я не хочу тебя больше видеть. Скажи Арсению Ивановичу, пусть отвезет тебя в Воронеж.
Друзья молча ждали на улице, когда Павел соберет свои вещи и выйдет из домика. А когда негодяй появился на пороге — демонстративно от него отвернулись. Так он и ушел, провожаемый презрительным молчанием. А Алексей Петрович сел на крыльцо и взялся за сердце:
— Не ожидал я такого от сына своих лучших друзей, ну никак не ожидал.
Лешка склонилась к ученому и ласково погладила по плечу:
— Не расстраивайтесь, ведь все хорошо закончилось. Птенцы ваши целы, ну, а Павел… Может быть, эта история послужит ему уроком, и он одумается и приедет к вам просить прощения. Я даже уверена в этом.
Алексей Петрович обнял ее и прижал к себе:
— Ты хорошая, добрая девочка. Вы все замечательные ребята. Могу я вас чем-нибудь отблагодарить?
Артем с Лешкой покачали головами, но Ромка стесняться не стал.
— Да запросто! — воскликнул он. — Разрешите нам пожить здесь подольше, еще хотя бы недельку. Мы ведь еще через Дон не переправлялись, на Соколиной горе не были, даже на конюшню не сходили и вообще не отдохнули как следует, все браконьера искали.
И Алексей Петрович благожелательно кивнул:
— Ну конечно, оставайтесь. А с вашими родителями я договорюсь.
