Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Что же, факт ночной прогулки могла подтвердить и Оксана.
— Ты же говорила, что ее возле главного корпуса обнаружили.
— Но как Барби там оказалась, неизвестно. Чтобы по башке получить и потом на ступенях крыльца оказаться, она же должна была сначала из корпуса выйти? А зачем? Вот мы и думаем, что она ночью или поздно вечером решила повторить свою вечернюю экспедицию. И на обратном пути на нее кто-то напал. У Барби еще хватило сил добраться до главного корпуса, а на ступенях она уже вырубилась.
— И никто не видел, как она ночью выходила погулять?
— Нет. К ней вообще лишний раз по доброй воле никто не суется. Обычно она персонал за ночь раз пять дергала. То ей дует, то ей жарко, то кровать не так застелена, то голова кружится. А тут молчит, ничего не требует, все и довольны. Только утром сообразили, почему ночь так спокойно прошла. Не было Барби в отделении, на улице она провалялась.
— Из окна, говоришь, выпасть не могла?
— Травмы не соответствуют. Все кости целы, синяков и ссадин тоже нет. Вряд ли она так ровнехонько впечаталась в ступени, что только головой и приложилась. Это же как лететь надо аккуратно. Да еще вмятина у нее такая… треугольная, словно клин ей в череп забить хотели.
Марина, как всякий медик, перечисляла симптомы без всякого содрогания. А вот Оксану тряхануло.
— Б-р-р! Но кто же на нее все-таки напал?
— Неизвестно. Сама говорить не может, без сознания лежит.
— А следы есть?
— Дождь ночью шел, все следы смыло.
Жуткая новость про Барби поразила Оксану тем больше, что и сама она минувшей ночью была на территории клиники. И, значит, могла видеть преступника, напавшего на Барби. Оксана напряглась, пытаясь вспомнить, кого видела прошлой ночью. Вроде бы кроме тех двоих — Почтарева и его приятеля, что сначала приехали на серебристо-сером микроавтобусе, а потом на нем же уехали, никого и не видела. Но эти двое уехали до того, как появилась Барби. И когда Барби звонила в двери корпуса «Би», она была еще жива и здорова. Значит, владельцы микроавтобуса к покушению на Барби отношения не имеют.
И слава богу! Ведь в компании этих двоих, может статься, до сих пор путешествует Герман. Пока что Оксана не имела от своего друга никаких известий и не знала, где он и что с ним. А сама звонить Герману девушка опасалась. Вдруг Герман все еще в машине Почтарева? Тогда она может своим звонком выдать его и навлечь на него беду.
Хотя прошлой ночью Оксана видела еще высокую женщину на симпатичной, явно недешевой красной машинке, она отъехала от корпуса «Би» уже после того, как Барби туда вошла. Но опять же женщина уехала одна, и из корпуса она выходила с пустыми руками. Какая-то сумочка у нее на плече болталась, но чтобы в руках или на плече тащить тело, такого точно не было.
Но все же Оксана чуяла, покушение на Барби как-то связано с ее интересом к корпусу «Би». Не случайно же она потащилась туда среди ночи, да еще в такую плохую погоду, в дождь! У Барби в корпусе «Би» минувшей ночью было назначено рандеву. Но с кем? Ясно, что с кем-то из сотрудников. Но с кем именно? Как заполучить список сотрудников этого загадочного корпуса? Как подобраться к ним, если в клинике никто об этом корпусе и его обитателях ничего не знает, а если и знает, то держит язык за зубами.
Оксана вернулась в бухгалтерию в глубокой задумчивости. Татьяна Леонидовна уже была там. Она кивнула Оксане. И как только девушка прошла к своему рабочему месту, Татьяна Леонидовна поднялась, плотно прикрыла дверь и повернула ключ в замке. Это насторожило Оксану, а потом и напугало. Особенно когда Татьяна Леонидовна повернулась к ней и страшным шепотом произнесла:
— Оксана, я знаю все! Я знаю, кто вы такая!
Против воли Оксана побледнела.
— Что это вы знаете?
— Знаю, что вы вовсе не та, за кого себя выдаете.
— Я ни за кого себя и не выдаю.
Оксана приготовилась бормотать и дальше какую-то чушь в свое оправдание, но Татьяна Леонидовна ее перебила:
— Да бросьте вы врать! Я же говорю, что все знаю! Вы из полиции. Вы — «полицейский под прикрытием»!
Оксана открыла рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. А почему бы и нет, мелькнуло у нее в голове. Пусть начальница считает ее агентом полиции, больше уважать будет. Вон уже «выкать» начала.
— Вы правы, — смиренно произнесла Оксана. — Какая вы умная! И как быстро вы меня рассекретили.
— Да, я такая.
— К сожалению, показать вам свое служебное удостоверение в данный момент не могу, сами понимаете, на задание я с собой его не таскаю, вдруг кто ко мне в сумку полезет и увидит корочки? Но вы догадались верно.
— Расследуешь убийство Меерсона?
— Да.
— И есть версии?
— Пока только одна.
— Ревнивый муж?
Татьяна Леонидовна всем своим видом выражала скепсис.
И Оксана спросила:
— А у вас есть другая версия?
Татьяна Леонидовна прошла к своему столу и поманила Оксану к себе.
— Иди сюда. — И когда Оксана подошла ближе, наклонилась к ней и зашептала на ухо: — Я тебе расскажу, кто и почему мог убить Меерсона, а ты за это поможешь мне спрыгнуть без последствий.
— Как это? Откуда спрыгнуть?
— Лодка идет ко дну. Думаешь, почему я в последние месяцы ни черта не делаю? Не хочу потонуть вместе со всей нашей «Красотой».
— Но при чем тут убийство Меерсона?
— А при том, дорогуша, что ревнивый муж — это ерунда. Повидала я ревнивцев на своем веку, можешь мне поверить, тот типчик, что метался у нас по клинике, разыскивая Меерсона, и, говорят, даже его потом разыскал, он к убийству никакого отношения не имеет. Хлюпик он. На убийство, да еще такое, у него кишка тонка.
Оксане хотя и было приятно слышать, что хоть кто-то не считает Германа причастным к убийству, но в то же время и обидно, что начальница назвала Германа хлюпиком. И вовсе он не хлюпик! Так хотелось Оксане крикнуть, но она не посмела перебить начальницу, которая уже не шептала, а почти кричала.
— А прихлопнуть его могли только за одно, за те делишки, которые они в этом своем корпусе «Би» вытворяют!
— Вы знаете, что там происходит?
— Еще бы! Работаю тут с самого дня основания! От меня тут секретов быть не может! Но учти, тебе я скажу правду, а если, не приведи бог, суд или чего иное, то я сразу от своих слов откажусь. Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не знаю. Потому как мне на нарах корячиться за чужие грехи тоже резона нет.
— Вам и не придется. Если расскажете, за что убили доктора, к вам все вопросы будут сняты.
— А убили его за то, что в мозгах чужих слишком часто ковырялся.
— Как это?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
