— Еще как люблю!
— Вот и прекрасно. Я тоже. — Себастьян с облегчением вздохнул, как будто вопрос о браке и продолжении рода уже считал для себя решенным.
Несколько минут оба молчали. На Себастьяна, ощущающего себя так, будто долгие годы он нес в душе тяжкий груз и наконец от этого груза освободился, нашло состояние счастливого умиротворения.
Он медленно, с удовольствием вдыхал аромат волос Евы и уже видел себя в мечтах ее мужем, отцом рожденных ею малышей, главой семейства, хозяином дома. На сердце было так светло и радостно, как, наверное, бывает лишь в беспечном детстве…
Но ведь она ничего не ответила мне, подумал вдруг Себастьян и вздрогнул.
— Ева!
Она взглянула на него с испугом.
— В чем дело?
— Ты так ничего и не сказала. Ты согласна? Согласна выйти за меня замуж?
Ева приподняла голову и на протяжении нескольких мгновений, за которые Себастьян успел передумать бог знает о чем, хранила молчание. Потом порывисто обняла его за шею и прижалась к его груди своей — теплой и мягкой.
— Я отвечу тебе, — горячо зашептала она ему на ухо. — Только сначала тоже кое о чем расскажу. Это важно, очень важно.
Себастьян слышал, как ее сердце забилось чаще и беспокойнее, как дыхание сделалось прерывистым и глубоким. Ему хотелось крепче прижать ее к себе, забрать ее тревогу, сотворить что-нибудь такое, отчего явное волнение, внезапно на нее нашедшее, исчезло бы.
Ева собралась с духом и заговорила быстрым сбивчивым шепотом:
— Я тоже… тоже помню тебя еще студентом.
Тогда ты всего лишь… всего лишь нравился мне… Симпатичный стройный паренек с умным целеустремленным взглядом… О тебе отзывались, как об одном из лучших студентов, говорили, что тебе обязана команда своими победами в соревнованиях по футболу…
— Ева, милая моя, неужели ты все это помнишь? — удивленно спросил Себастьян.
— Помню. Только, пожалуйста, тоже не перебивай меня.
— Хорошо.
— Тогда я боялась засматриваться на кого бы то ни было, — продолжила Ева. — Август страшно ревновал меня ко всем, следил буквально за каждым моим вздохом. — Она сглотнула и нервным движением поправила волосы. — Сейчас мне кажется, что, имей я тогда больше свободы, еще в ту пору увлеклась бы тобой…
Себастьян приоткрыл рот, собираясь опять вслух выразить свое удивление, но, вспомнив о просьбе Евы, лишь ласково провел рукой по ее спине.
— Я слишком долго просидела в золотой клетке Августа, — произнесла она с горечью. — После получения степени он увез меня в один из своих замков и не позволял ни работать, ни заводить знакомств. По сути, я и не знала, сидя взаперти, что такое настоящая жизнь, настоящая любовь…
— Разве ты не любила Августа? — осторожно спросил Себастьян.
Ева помотала головой.
— Я ведь рассказывала, ухе, что в юности мне доставляло удовольствие быть окруженной его вниманием. Потом я стала относиться к этому как к само собой разумеющемуся.
А любви, страсти к этому человеку я никогда не испытывала…
Она перевела дыхание и вновь заговорила:
— После того как сбежала от него, я стала жить самостоятельно, устроилась на работу, с головой окунулась в проблемы агентства… О личной жизни даже подумать боялась. Потом поехала в отпуск и встретила тебя…, Молодая женщина замолчала и несколько раз глубоко вздохнула. Продолжать говорить было для нее невероятно сложно, но ей удалось совладать с собой.
— Ты сразу потряс мое воображение, и я испугалась. Я подумала, что не сумею повести себя правильно: не смогу пофлиртовать с тобой, чтобы заинтересовать, пострелять глазами… В общем, пустить в ход те маленькие хитрости, которым все нормальные девушки обучаются в юности…
— Глупышка, — прошептал Себастьян. — Ты прекрасна, какая есть, естественная, открытая, искренняя. Если бы ты научилась «стрельбе глазами» и прочим глупостям, то потеряла бы значительную долю своей прелести.
— Ты так считаешь? — Ева посмотрела на него с недоверием.
— Можешь не сомневаться.
Ее лицо просияло, а секунду спустя стало притворно-строгим.
— Если бы ты только знал, что сотворил со мной во время прошлого отпуска!
— Что? — Себастьян изогнул бровь.
— Я совершенно обезумела. По возвращении домой из желания любым способом отвлечься от мыслей о тебе вышла раньше времени на работу. А поняв, что не в состоянии ничего делать, заявила, что все же догуляю отпуск и уехала в деревню к тете.
Ева рассмеялась, настолько далекими и малозначительными показались ей теперь события того сложного периода ее жизни.
— Мало того, перед возвращением в Глазго я уговорила тетю поехать со мной. Она прожила у меня целый месяц, окружала заботой, готовила разную вкуснятину. А потом заставила рассердиться на саму себя и вернуться к нормальной жизни. Что я и пыталась делать вплоть до твоего неожиданного появления на пороге моей квартиры…
Себастьян молча привлек ее к себе. И так, чувствуя запах и дыхание друг друга, они немного помолчали.
— Потом я уже не обращалась к тете, — добавила Ева. — Самостоятельно старалась заглушить в своем сердце любовь к тебе…
— Любовь? — почти выкрикнул Себастьян, не подумав, что она рассказывает ему вовсе не о радостных вещах. — Так, значит, ты тоже влюбилась в меня, милая моя, солнышко мое?
— Еще как влюбилась, — крепко обнимая его за шею, призналась Ева ему на ухо.
— А… — Он немного напрягся, кашлянул. — А заглушить в себе эту любовь тебе удалось?
Ева вздохнула.
— Я прикладывала для этого все усилия. Но у меня ничегошеньки не получилось…
— Дорогая! — воскликнул Себастьян, отклоняя назад голову, чтобы иметь возможность видеть ее лицо. — Радость моя! Выходит, мы оба любим друг друга, оба сходим с ума от этой любви, оба страдаем… Как здорово и как странно!
— Уж точно странно. — Ева смущенно усмехнулась.
— Какие же мы дураки, милая моя! — продолжил Себастьян. — Могли бы давно жить совершенно по-другому, если бы не скрывали своих чувств, если бы не боялись неизвестно чего!
— Наверное, так было нужно, — задумчиво произнесла Ева. — Судьба испытывала нашу любовь на прочность, проверяла, не разрушится ли она под гнетом испытаний и неудач, не исчезнет ли.
Себастьян посерьезнел, о чем-то поразмышлял и сказал:
— Ты права. Теперь, пережив расставания и преодолев все преграды, мы будем бережнее и осторожнее хранить свое чувство. И друг друга будем ценить как самое дорогое, что только может быть у человека.
— Правильно.
— Теперь я точно куплю новый дом, — начал вслух мечтать Себастьян. — Где-нибудь в Дин-Виллидже. Займусь этим, как только я вернусь в Эдинбург. Только вообрази себе: большой дом с белыми стенами, террасой и балкончиком. И конечно, с садом. В саду мы поставим кресло-качалку, на балконе посадим цветы… Ой, а как же быть с твоим повышением? Если купим дом в Дин-Виллидже, тебе придется уехать из Глазго… Или… или лучше поселимся в пригороде Глазго?
