— Ты уезжаешь прямо сегодня? Но ты даже не знаешь, можно ли забронировать место в такой короткий срок.
— Если я не смогу попасть на прямой рейс до Сан-Франциско, то полечу через Нью-Йорк. Туда часто летают самолеты.
Николь не терпелось поскорей закончить этот раз говор. Она не знала, надолго ли еще хватит у нее выдержки.
Но Филип, как назло, задерживал ее.
— А как же твои планы насчет модельного бизнеса? Мое предложение о содействии остается в силе.
Несколько имевшихся у нее эскизов не были настолько хороши, чтобы показывать их какому-то известному модельеру. Она могла бы оправдать себя своей занятостью делами Робби, но на самом деле ее жизнь с Филипом была настолько насыщенной, что не оставалось времени ни на что другое.
Пока она, задумавшись, искала подходящий, не слишком откровенный ответ, раздался звонок в дверь. Спустя минуту в кабинет вошла сопровождаемая Полем мадам Галантуа.
— Не беспокойся, я ненадолго, — язвительно сказала она Филипу. — Я заехала за своей шкатулкой с ювелирными украшениями. Я была так расстроена твоим хамским поведением, что, уезжая, забыла взять ее с собой.
— Уверен, что дома у тебя найдется еще больше украшений, — протянул Филип. — Тебе не было необходимости заезжать сюда за этим специально.
— Ни к чему так грубо демонстрировать, что я нежеланна в этом доме, — возмущенно сказала Катрин.
— Я вовсе не собирался это делать. Я просто имел в виду, что тебе не стоило тащиться в такую даль.
— Мне все равно нужно было приехать в эти края. Я встречаюсь с друзьями. Мы собираемся на экскурсию на наш винный завод, а потом у нас будет совместный обед.
— Может быть, задержишься на минуту, чтобы попрощаться с Николь? Она возвращается в Сан-Франциско.
Николь надеялась, что его мать узнает об этом только после ее отъезда, но Филип решил взять реванш. Радость, которую Катрин даже не потрудилась скрыть, была так очевидна, что она тут же озабоченно спросила:
— Надеюсь, ты не позволишь ей забрать Робби?
— Не могла бы ты вести себя тактично хоть раз в жизни? Николь великодушно предложила отказаться от своей опеки над мальчиком. Она и ее сестра проявили больше чуткости по отношению к Галантуа, чем мы.
— Мне не нравится твой тон, Филип! В этом не только моя вина.
— Да, я тоже виноват, — вздохнул он.
— Бессмысленно выяснять, кто больше виноват, или обвинять друг друга, — раздраженно сказала Николь. — По крайней мере все мы хотим самого лучшего для Робби. Поэтому я оставляю его с вами. Только не давайте ему забыть меня. — Николь резко отвернулась, когда слезы подступили к горлу. — Мне надо уложить вещи.
Филип и его мать какое-то время постояли в молчании после ее ухода. Потом Катрин нерешительно начала:
— Наверно, мне надо было быть более…
— Поздно, мама, — оборвал ее Филип.
Его взгляд был мрачен.
Николь до последнего момента не говорила Робби, что уезжает, понимая, какой травмой это будет для них обоих. Но после того как все ее вещи были уложены и она дважды проверила, не забыла ли чего в ящиках комодов, тянуть дольше стало невозможно.
Филип все еще находился в кабинете, там, где она его оставила. Он стоял и пристально смотрел в окно. Николь в последний раз окинула любящим взглядом его напряженную фигуру. Несмотря ни на что, она ни на минуту не переставала любить его.
Когда Филип обернулся и увидел ее, она поспешно отвела взгляд.
— Я буду готова, как только попрощаюсь с Робби. Кто-нибудь сможет меня отвезти?
— Я сам отвезу тебя, — сказал он.
— Ни в коем случае! — Разве сможет она выдержать его близость в тесной машине? — Я хотела сказать, что ты, наверно, занят. Если не сможешь никого найти, я как-нибудь доберусь сама.
— Неужели ты настолько ненавидишь меня, Николь? — тихо спросил он.
— Я такого не говорила! Путь долгий, а у тебя, вероятно, назначены встречи, — осторожно сказала она, чтобы не испортить их расставание. — Тебе совсем не обязательно провожать меня.
— Почему не сказать честно, что тебе невыносимо даже видеть меня?
В каком-то смысле это было правдой. Как она могла смотреть на его красивое лицо и знать, что никогда не почувствует прикосновения его губ к своим губам? Решительность постепенно покидала Николь. Не легче ли сделать вид, что она поверила в его ложь, чтобы остаться по крайней мере частью его жизни?
Она сделала глубокий вдох, стараясь не поддаться разрушительному искушению.
— Я не хочу спорить с тобой, Филип. Хочу, чтобы мы расстались как цивилизованные люди.
Он не успел ничего ответить, потому что в дверь отчаянно зазвонили. Филип нахмурился и, опередив Поля, направился широкими шагами в холл, чтобы открыть дверь.
На пороге стоял человек в рабочем комбинезоне.
— Произошел несчастный случай, мсье Галантуа. Вам надо срочно подъехать. Ваша матушка получила травму.
— Как? Что произошло? — воскликнул Филип.
— Винодел водил мадам и ее друзей по заводу. Она поскользнулась на мокром полу и сильно поранила шею торчащим из одной винной бочки металлическим болтом. Она потеряла много крови.
— Где она сейчас? — напряженно спросил Филип.
— К ней вызвали «скорую», которая отвезла ее в больницу. Поторопитесь, мсье. Мадам очень напугана.
— Я поеду с тобой, Филип.
Николь вышла следом за ним в холл. Он помедлил мгновение.
— Тебе совершенно не обязательно делать это. Я знаю, что ты торопишься уехать.
— За кого ты меня принимаешь? — спросила она возмущенно. — Я не могу оставить тебя в такой момент.
Прерывающимся от волнения голосом он произнес:
— Оказывается, я недооцениваю тебя.
На протяжении недолгого пути в больницу они почти не разговаривали. Филип нервничал, а Николь никак не могла заверить его, что все будет в порядке. Травма, которую получила Катрин, похоже, была серьезной. Николь оставалось только сочувственно дотронуться до его рукава. Он сжал ее руку и посмотрел на нее благодарным взглядом. Это было не то чувство, которое ей нужно, но они по крайней мере снова стали друзьями, хотя бы на короткое время.
Когда они приехали в больницу, Катрин находилась в приемном покое. Врач и медсестры, окружившие ее, были настроены серьезно. Главный врач подошел к Филипу и Николь и объяснил им, в каком состоянии находится Катрин. Она получила несколько незначительных ушибов, но глубокая рана в области шеи вызывала беспокойство.
— Она ведь поправится, правда?
Филип был очень бледен.
— Проблема в том, что она потеряла много крови, — ответил доктор уклончиво. — Ваша матушка нуждается в немедленном переливании. К несчастью, у нее редкая группа с отрицательным резусом — вторая. Только один процент населения имеет кровь этой группы.
