— Так я и думал.
Идти вниз оказалось намного легче, тем более что в снегу была протоптана тропинка, а рядом шли люди, переговариваясь и смеясь. Только теперь, освободившись от волнений и страхов, Тони стала замечать красоту в снежной круговерти и суровое величие гор.
Чудесное спасение привело ее в какое-то лихорадочно веселое состояние. Все вокруг воспринималось с необыкновенной остротой и яркостью. Ее открытая всем внешним впечатлениям душа вздрагивала всякий раз, когда Тони ловила взгляд Гаррета.
Он смотрел на нее как на самое свое драгоценное сокровище.
Они подходили к павильону, когда оттуда выбежала Анжелика. Она кинулась на шею Тони и стала целовать ее, всхлипывая и что-то радостно бормоча.
А ведь не далее как утром я окончательно решила уехать, подумала Тони.
Но в горах она узнала о себе нечто такое, о чем и не подозревала. Она осознала собственную силу.
Она поняла, что достаточно сильна, чтобы остаться здесь.
Когда Тони вместе с не отстававшей от нее ни на шаг Анжеликой вошла в павильон, первым человеком, которого она увидела, была мадам Йелтси.
Мадам выглядела постаревшей и усталой.
И вдруг Тони осенило.
Неуязвимость мадам была вовсе не признаком ее силы, а ее бедой. Что может быть печальнее, чем неспособность любить, отстраненность от самого прекрасного, что дает человеку жизнь!..
— Сдается мне, она кое-кого заберет с собой, — с усмешкой шепнул Гаррет.
Уж не Чарли ли? — подумала Тони. Да нет, судя по всему, не его. Чарли отбивал что-то колотушкой на кухонной стойке, и было похоже, он с удовольствием проделал бы эту операцию на голове мадам.
Тогда, может, Кенди? И тут Тони заметила кота, который сидел на коленях у мадам Йелтси и драл когтями ее драгоценную шубу.
— Котика! — догадалась Тони. — Она собирается взять с собой котика!
— Бедный кот. — Гаррет изобразил на лице огорчение. — Может, иммиграционный закон придет ему на помощь.
— Это только начало, — сказала Тони.
— Начало чего?
— Она снова научится любить.
Тони подошла к мадам Йелтси и, наклонившись к ней, взяла ее за руку.
— Все хорошо.
— Нет, не хорошо. Я по своей глупости чуть тебя не угробила. Я ведь, старая дура, сама не понимала, чего хочу для тебя. Поняла только в самый последний момент — чтобы ты была счастлива, вот чего я всегда хотела.
Слушая сумбурную речь мадам Йелтси, Тони открыла для себя, чего она искала у этой женщины: ее душа жаждала, чтобы кто-то заменил ей умершую мать.
— Сейчас я понимаю, что если ты и будешь счастлива, то не со мной. По правде сказать, я только что это поняла. — Мадам посмотрела туда, где стоял Гаррет.
Гаррет о чем-то оживленно разговаривал с толпившимися вокруг него спасателями и, как всегда, не замечал, какими глазами на него смотрят. Он для них — герой. И для нее тоже.
Конечно, она не считала мадам Йелтси своей второй матерью. Она просто искала у нее то, что могла дать только мама, — любовь и заботу.
Внезапно все звуки стихли, все замерло, а место, где стоял Гаррет, осветилось.
И на какой-то волшебный миг Тони увидела рядом с Гарретом… свою мать. И его брата Мэтью, и его невестку Сару. Она узнала их обоих по фотокарточке. Сара повернулась к ней, и Тони поняла, какой будет Анжелика, когда вырастет: красивой, волевой, умной и доброй. Губы у Сары пошевелились, но Тони ничего не расслышала. А потом ее мать, выглядевшая молодой, прекрасной, спокойной и беззаботной, потянулась к Гаррету и поцеловала его в щеку.
Тони почувствовала, как кровь ударила ей в лицо. Она закрыла глаза и потрясла головой.
— Что с тобой, дорогая? — забеспокоилась мадам Йелтси. — Тони!
— Все хорошо, — сказала Тони, открывая глаза. — Просто слишком много волнений за один день. Снег, и холод, и прочее… — Голос у нее дрожал.
Их нет, они умерли. Их здесь не было. У нее галлюцинации.
Она даже не представляла, что видения так прекрасны, так похожи на чудо.
Тони бросила взгляд на Анжелику. Та стояла не шелохнувшись на стуле и пристально смотрела туда, где был Гаррет. И вдруг на ее лице расцвела улыбка, таинственная улыбка.
Анжелика повернула счастливое лицо к Тони, и та внезапно поняла, что сказала Сара своей дочке.
Она поручила ее Тони и сказала дочери, что все хорошо, что она знает Тони, знает, что она за человек.
Здравствуй опять, моя тетя.
Тони заплакала.
— Мистер Бойд, — громко позвала мадам Йелтси. — Мистер Бойд, Тони нехорошо.
Гаррет в несколько шагов пересек комнату.
— Что с тобой, ты в порядке?
Тони несколько раз кивнула головой, у нее по щекам текли слезы.
В семнадцать лет она точно знала, чего хочет: стать художником и чтобы ее окружали люди, которых она любит. Жизнь повела ее по иному пути, но мать, Мэтью и Сара вернули ее обратно, туда, где ее место, где она будет сама собой.
Тони попыталась подняться, но ноги у нее подкосились, и Гаррет подхватил ее на руки и прижал к груди. Тони обмякла, чувствуя силу его рук и стук его сердца.
Он поцеловал ее в губы под общие смех и восклицания.
— Вы будете спать сегодня на раскладушке в моем офисе, — тоном, не терпящим возражений, сказал Гаррет мадам Йелтси.
Они были вдвоем. В маленькой печи трещал огонь, на столе стояли чашки с дымящимся какао.
Волосы у Тони еще не успели просохнуть после горячей ванны. Она сидела, завернувшись в халат, размеров на шесть больше, чем надо.
Они всё знали, хотя еще не сказали друг другу ни слова.
— Может, не стоило оставлять Анжелику сегодня у Кенди, — заговорил наконец Гаррет. — Не знаю, смогу ли я ее когда-нибудь простить. Так же, как и твоего шефа. Экс-шефа.
А ведь о главном пока не было сказано ни единого слова.
Но она не возражала, потому что все чувствовала сердцем.
— Не сердись на них, — попросила она.
— Гмм. Я рад, что Кенди едет в Калифорнию, — мне было бы трудно вести себя с ней нормально. Она мне как-то сказала, что ей здесь нравится, а сейчас ждет не дождется отъезда.
— Ей здесь нравилось из-за тебя. Честно говоря, я ее понимаю. Не сердись на нее. Ведь в то утро я твердо решила, что уеду. Тем более когда услышала по радио, что ювелир нашелся.
Гаррет ничего не сказал, лишь крепче сжал ей пальцы.
— Я, наверное, уже уехала бы, если бы не пошла искать Анжелику.
— Они тебя чуть не погубили.
— Мне почему-то кажется, что моя жизнь зависела не от них, что они просто играли отведенную им роль. Мне надо было понять, что я достаточно сильный человек, чтобы жить здесь. А тебе необходимо было в этом убедиться.
