— Вот и надо было его выбросить, от него вся крыша провоняла, — сказал Исмар.
— Пойми, Исмар, я не хочу, чтобы ни в чем не повинные люди погибли, сами не зная за что.
— Ты говоришь: «ни в чем не повинные люди», а я говорю, забудь это слово — «люди».
— Я тебя не понимаю.
— Да, ты меня не понимаешь. Ты раб, Ханан. Посмотри, на кого ты похож. Хоронишься тут под крышей, как подбитая птица, в этом вонючем клоповнике, совершенно один. В этом гигантском борделе ты даже бабу себе не смог подыскать. Даже лжешь по-холуйски.
— Я болен.
— Ясно, что ты болен. Всегда ты был болен.
— Прости меня, Исмар.
— Сегодня вечером или завтра я принесу тебе немного денег. Купи себе лекарств. Сходи в баню, пригласи служанку на день-другой и выброси свои отрепья, и это гнусное чучело, и ящик с песком.
— Это великая ошибка — то, что ты собираешься предпринять.
— Ты лучше скажи: да, Исмар, приятно-таки быть рабом, грустно, конечно, но приятно.
В мутных глазах Ханана отразилось замешательство.
— Ты прав. Когда я был мальчишкой, не танцующие пары вызывали во мне зависть, а аккордеонист.
— Ложись лучше в постель, — сказал Исмар Леви.
Рано утром он прибыл на вокзал в Валансе. Старинный замок, где размещался детский лагерь, находился между Валансом и Монтелюмаром. Плыли, сбившись в кучу, облака, воды реки меняли цвет. Исмар сел за столик под синим тентом. Из темного кафе вышла официантка. Исмар осведомился об автобусе в Монтелюмар, а официантка разглядывала его красивое лицо. На стене напротив кафе лепились выцветшие объявления ханжеского провинциального городка.
— Хотите вымыть руки?
Только теперь Исмар заметил, какие у него грязные руки. Он вошел в кафе, где сильно пахло анисом, кофе и сигаретами, и умылся за занавеской, рядом с уборной. Слева от стойки висели на стене листки с фотографиями разыскиваемых преступников. Бумага запылилась от времени и покрылась пятнами.
На улице веяло влажным ветерком. Исмар съел несколько булочек и выпил две чашки кофе. Рядом остановился грузовик. Водитель спросил стакан белого вина, а официантка сообщила Исмару, что он едет в Монтелюмар.
— Прошу садиться, — предложил водитель, — я отвезу вас прямо туда, куда вам нужно.
Официантка одарила Исмара улыбкой.
В кабине водитель закурил. Он был маленький и проворный и немного походил на лучшего вратаря их футбольной команды в Микве-Исраэль.
— Куда именно вы направляетесь?
— В замок Шарэль.
— Шарэль? Лагерь жиденят, а?
Исмар слегка побледнел, но смолчал. У поворота на узкий проселок, ведущий к замку, Исмар спросил:
— Сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— Вы в Бога веруете?
— Что? — Водитель уставился на Исмара и пробормотал что-то невнятное.
— Да или нет?
— Да, — ответил водитель.
— Когда приедете в Монтелюмар, зайдите в первую же церковь и возблагодарите Бога за то, что только что спаслись от смерти.
— Что вы такое говорите? Я не понимаю, — залепетал потрясенный водитель. Он долго еще смотрел вслед Исмару Леви, удалявшемуся в направлении замка с узелком в руке.
У ворот стояли два подростка лет одиннадцати-двенадцати. Исмар Леви написал записку, и один из них помчался к ступеням крыльца. Второй с любопытством разглядывал Исмара. Мальчишка выглядел немытым и неухоженным, волосы острижены неопытной рукой ребенка, одежда не впору — брюки длинны и широки, а кофта и вовсе будто женская.
— Сигаретку можно? — попросил он.
— Пожалуйста.
— И еще одну для товарища, который побежал.
Исмар дал ему еще одну сигарету и протянул сквозь чугунную решетку ворот горящую спичку. Мальчишка глубоко затянулся и выпустил несколько густых и ровных колец дыма.
— Бы новый воспитатель?
— Нет, я приехал забрать вас в Палестину.
Мальчишка от удивления закашлялся и с уважением посмотрел на гостя.
— А не врете?
— Чистая правда.
— В Палестину?
Мальчишка улыбнулся, скорчил рожу, засмеялся и притопнул ногами. Потом лицо его помрачнело.
— А оружие у вас есть?
— Почему ты спрашиваешь?
Тот снова глубоко затянулся и опять стал печальным и заброшенным, как раньше.
— Поплывем в подлодке?
— В подлодке? Почему в подлодке? Поплывем на большом пароходе. Увидишь летающих рыб, чаек, дельфинов.
— У англичан на кораблях стоят восьмидюймовые пушки.
— Понятно, что у них есть пушки. Но только дурак будет лезть под восьмидюймовые снаряды. Мы пройдем незаметно, под покровом ночи, как мелкая рыбешка, прямо между их судами. Пока они сподобятся стянуть чехлы со своих пушек, мы уже будем далеко.
— У них есть лучи, чтобы видеть ночью.
— В прятки играют днем, и все равно можно спрятаться, разве не так?
Его собеседника это, похоже, не убедило. Он с тревогой смотрел на Исмара. Тут на ступенях замка появилось человек десять детей, а с ними прыщавый парень с болтающимся на шнурке свистком и молодая женщина. Все они направились к воротам. Мальчишка аккуратно загасил сигарету и спрятал чинарик в карман рубашки, что была под кофтой. По знаку вожатого со свистком он отпер ворота, дети изумленно воззрились на Исмара, словно тот явился из сказки. Так же смотрел на него и вожатый. Молодая женщина, голова которой была повязана платком, протянула Исмару руку.
— Хорошо, что вы приехали.
— Когда? — промычал вожатый.
— Послезавтра в ночь.
Замок превратился в руины, редкое окно застеклено; лестницы стояли без перил, а двери напрочь отсутствовали. Вожатый показал Исмару зал для занятий, потом проводил его в служившую лазаретом комнату и в изолятор, где лежали подросток, больной свинкой, и метавшаяся в жару девочка.
Исмар умылся холодной водой и растворил окно. Крутой склон заканчивался кладкой из валунов, издали напоминавших крупную гальку. При виде неожиданно открывшегося обрыва у Исмара перехватило дыхание. От укрепленного склона веяло печальным безмолвием, словно этот каменный страж был мертвым и каким-то лишним.
Вечером Исмар сидел с вожатым в большой пустой и гулкой комнате. Женщина подошла попозже, слегка припудренная, с ярко накрашенными губами и подведенными глазами. Она принесла бутылку красного вина и разложенные на доске ломти хлеба и сыра.
…Весь свой первый день в Марселе Исмар провел в кафе близ старого порта. В этом кафе было несколько помещений разной величины. В одних ели и пили, в других играли в карты и биллиард. Проститутки и их приятели шумно отмечали дружескую встречу, веселясь как на карнавале. Древний приморский город из давно ушедшей эпохи. Человек с попугаем на плече, облаченный в потертый черный костюм и шляпу с высокой тульей, серьезно и сосредоточенно показывал фокусы. Все вокруг казалось пропыленным и неопрятным, люди — жалкими и безденежными. Рядом с Исмаром сел человек, вынул из футляра гитару и заиграл. Склоненное лицо его почти совершенно скрылось за инструментом. В воздухе веранды заметались высокие резкие звуки. Какой-то официант в синем галстуке застыл с подносом и тряпкой в руках, не сводя глаз с музыканта. Тот время от времени вскидывал голову и бегло оглядывал зал. Мелодии были незнакомы Исмару, он даже не мог определить, какого они происхождения, однако принял их как сигнал. Музыкант явился, чтобы связать его с этим миром, пресыщенным необузданностью и мнимой свободой.
