– Они сводят меня с ума, бабуля.
– Ну еще бы, уже почти конец семестра, они просто еще парочку поздних вбросов делают.
– Кто-то вон вам машет, – грит Максин.
– Черт, это уже Офелия? Должно быть, машина раньше пришла. Ну, дружище, это было кратко, но значимо. А, и еще вот, чуть не забыла. – Вручая ему две или три карточки с покемонами.
– Генгар! Японский Псиутк!
– Этих, как мне сообщали, можно добыть из машин лишь в некоторых игровых залах Токио. У меня там, может, свой человек, так что не отключайся.
– Обалдеть, бабуля, спасибо. – Еще раз объятия, и он отваливает. Глядя, как он бежит на угол, где его уже ждет Офелия, Марка прикручивает ко взгляду телевик.
– Эта счастливая чета Мрозов, говорю вам, либо они меня еще не догнали, либо отлично изображают дураков. Так или эдак, но кто-то велел Гюнтеру приехать сюда раньше.
И придется ли мне когда-нибудь в итоге с таким вот иметься, машинально думает Максин, затем так же проворно решает не иметься, если получится.
– Хороший пацан для покемономана.
– Остается лишь молиться, что Талит не заимела себе никакого гена чистюли от матери Сида. Сид по-прежнему ворчит про те бейсбольные карточки, что она выкинула сорок лет назад.
– Мать Хорста тоже. Что не так с их поколением?
– Сегодня такому не бывать, у яппов крепкие прихваты с коллекционным рынком. Все равно покупаю всего по два, чтоб уж наверняка.
– Так вы получите Бабушку Года, если не остережетесь.
– Эй, – Марка решила быть крутым парнягой, – Покемон, что я понимаю? какой-то вест-индский проктолог, да?
Хорст не может найти мороженое с таким вкусом, который ему сегодня очень нужен, и проявляет признаки сгущающегося нетерпения, что обычно в такой флегме тревожит.
– «Тесто для шоколадного печенья с арахисовым маслом»? У нас же это годами валяется, Хорст, а? – Сознавая, что звучит это в точности как у ядовитой зануды, какой все эти годы она тщательно старалась не быть, хотя бы не говорить так.
– Не могу объяснить. Это как китайская медицина. Нехватка яна. Иня? Чего-то из них.
– В смысле…
– Не хотелось бы слетать с катушек перед мальчишками.
– О, а передо мной, значит, не вопрос.
– С чего мне начинать разговаривать с тем, у кого твой уровень пищевого образования? Аааххх! «Тесто для шоколадного печенья с арахисовым маслом». Понимаешь, о чем я?
Максин берет беспроводной телефон и показывает им ползнака «тайм-аут».
– Просто возьму и наберу 911, окей, солнышко? Только, разумеется, с поправкой на твое уголовное прошлое…
До какой степени серьезности слепляется эта домашняя сцена, никто никогда не узнает, потому что как раз в этот миг из вестибюля жужжит Ригоберто.
– Тут Марвин?
Не успевает она повесить трубку домофона, тот уже у двери. Ганджапортация, несомненно.
– Опять, Марвин.
– День и ночь на посту, приношу людям то, что им нужно. – Из скоро-уже-винтажной козмо-сумки он извлекает две кварты мороженого «Бен-и-Джерри» со вкусом теста для шоколадного печенья с арахисовым маслом.
– Это перестали выпускать еще в 97-м, – Максин меньше изумлена, нежели раздражена.
– Так только деловые страницы утверждают, Ма-зин. А это вожделенье.
Хорст, уже заглатывая мороженое ложками с обеих рук, воодушевленно кивает.
– О и вот тоже, это тебе. – Передавая видеокассету в коробочке.
– «Вопи, Блэкула, вопи»? У нас дома копий уже стопка, включая режиссерскую версию.
– Дах-рагуша, я их только доставляю.
– Есть номер, по которому тебе звонить, если мне захочется переслать это кому-то еще?
– Так оно не работает. Я сам заеду.
И он выскальзывает в летний вечер.
13
В некий ранний час, слишком уж скоро, мальчишки и Хорст встают и загружаются в просторный черный «линкольн» на «Дж. Ф. К.». План на лето – лететь в Чикаго, впитать город, арендовать машину, поехать в Айову, навестить там прародителей, а затем отправиться в гран-тур по местам, которые Максин про себя называет Ебупрофанным Западом, потому что едва там оказывается, такое ощущение, что у нее месячные. Она едет с ними в аэропорт, типа не цепляясь или как-то, просто приятно проветриться, через окошко «таун-кара», ничо?
Бортпроводницы ходят парами, руки молитвенно сложены впереди, монахини неба. Длинные очереди людей в шортах и высящихся рюкзаках медленно шаркают на регистрацию. Детвора балуется с подпружиненными лентами на стойках контроля очередей. Максин ловит себя на том, что анализирует проходимость – какая очередь движется быстрее. Это просто привычка, но Хорсту от нее не по себе, потому что Максин всегда права.
Она медлит, пока не объявляют посадку, обнимаясь со всеми, даже с Хорстом, смотрит, как они спускаются по телескопическому трапу, и только Отис оглядывается.
На обратном пути, минуя другой выход на посадку, она слышит, как ее зовут по имени. Вообще-то визжат. Это Вырва, обряженная в сандалии, большую обвисшую соломенную шляпу, летний сарафан микродлины и некоторого количества энергичных оттенков, по статутному праву запрещенных в Нью-Йорке.
– Направляемся в Калифорнию, нет?
– На пару недель к родне, потом возвращаемся через Вегас.
– «Дефкон». – Что, Дастин в серферских шортах с гавайским узором, попугаи и прочее, объясняет, есть ежегодная хакерская конференция, где гики всех убеждений, по все стороны закона, не говоря о разноуровневых копах, считающих, будто работают под прикрытием, сбираются, сговариваются и спиваются.
Фиона отправлена в какой-то анимэшный лагерь в Нью-Джёрзи – кино по «Кваке», мастерские по машиниме, японский персонал, уверяющий, будто не знает ни слова по-английски, кроме «обалдеть» и «отстой», чего для широчайшего диапазона человеческих устремлений более чем достаточно…
– А как все в ПодБытии? – Из чисто светских соображений, поймите…
Но Дастину как-то не по себе.
– Так или иначе, грядут большие перемены. Кто бы там внутри ни был, лучше наслаждаться этим, покуда можно. Пока его относительно невозможно взломать.
– А так не будет?
– Уже недолго. Слишком многим его хочется. В Вегасе все будет как скоростная впарка в ебаном зоопарке.
– Не смотри на меня, – грит Вырва. – Я просто косяки скручиваю и подаю говножрачку.
Из динамиков разносится голос, объявляя что-то по-английски, а Максин неожиданно не понимает ни слова. Некий гул, которым мрачно предсказываются события, вообще не таким ей хочется быть призванной.
– Наш рейс, – Дастин подхватывает их ручную кладь.
