— Вы о чем?
Я на всякий случай отступил, спрятав папку. Мне вдруг почему-то вспомнилось, что какое-то время, когда я был в тюрьме, следователь отсутствовал, и дело вел другой, крикливый и краснолицый… потом Пшенка вернулся, но уже другим — еще более жестким и каким-то подавленным.
— Вы в своем уме?
— Как будто вы не знаете. Вы зверь, не человек! Вы решили отомстить мне таким образом, да? Нашли самое уязвимое мое место… У него — рак, саркома! И теперь он сгорает, мой мальчик!
Он шагнул ко мне со сжатыми кулаками. В его глазах стояли слезы. Он был в ярости — и такой беспомощный…
— Ну и что дальше?
Я усмехнулся.
Но что-то во мне вдруг как будто дрогнуло. Неожиданно для себя я, глядя ему в глаза, сказал:
— Это — не я.
И, отвернувшись, пошёл от него по бульвару, ожидая, что он бросится на меня. Но этого не произошло.
Чем бы это ни было — рукой Дервиша или простым совпадением — я, очевидно, должен был бы чувствовать себя отмщенным; но на душе не было ничего, кроме какого-то тяжелого чувства…
Исследовав папку, я ничего не обнаружил. Взрыв газа. И знакомая формулировка: «закрыто в связи с отсутствием состава преступления».
Значит, все зависит только от меня. От моей доброй воли. Никто. И ни о чем. Выбор за мной…
— Игорь?
— Женя?
— Игорь, нужно встретиться.
— Что, вам уже все известно?
— А как же. Вы были в «Лире»?
Я вздохнул.
— Вам бы не в газете, а в разведке работать… Слушайте, давайте…
— Игорь, у меня есть кое-что для вас. И это такое кое-что, что, я думаю, вы сами должны ко мне приехать. И немедленно.
У меня екнуло сердце.
— Статья?
— Вот подъезжайте и увидите. Вы где сейчас?…
— Ну?
Вакуленко встретил меня в лобби бизнес-центра, где мы уже виделись. И указал на кресла за столиком.
— Для начала расскажите, что там, в «Лире», произошло. Вы так здорово выглядите, Игорь, словно их души к вам пере шли, знаете, как в компьютерной игрушке — пиф-паф, оууу…. Ну, рассказывайте.
— Женя, у вас совесть есть?
— А у вас?
— Вы зачем меня сюда вызвали? Убедиться, что я жив-здоров?
— И это тоже… И вот это!
Он помахал у меня перед лицом каким-то листками.
— Так что там было, в ресторане? Они вас шантажировали? Сестру-то вернули, я знаю. А с вами, кажется, не договорились?
— Что… это?
— Поэма, Игорь. Пришла мне по почте сегодня. От какого-то анонима. И знаете… Вы, Игорь, были со всеми нами недостаточно искренни. Я имею в виду «автобиографию», а? — Он игриво подмигнул. — Это, конечно, всего лишь мои предположения. Но в этих стихах есть нечто такое, что…
— Давайте.
Я готов был рассказать ему что угодно, даже, наверное, сплясать.
— Ладно, не буду вас томить. Но. С вас «Лира». И поделитесь кое-чем по поводу поэмы потом, о’кей?
— Хорошо.
…Поэму я прочитал в метро. И еще раз. И еще.
ЛЕГЕНДА О ВЕЧНОМ ДЕРВИШЕ
Приготовь, виночерпий, с огнем пиалу,
Я сегодня напьюсь и до утра засну,
Но чтоб было не скучно вам всем в харабате,
Расскажу про Юнуса и Алию.
Был Юнус луноликой своей ослеплен,
Был в нее глубоко и навечно влюблен,
Но тяжелое горе на сердце мешало
Быть ему рядом с ней. Долго мучился он…
Отчего? В чем вина состояла? О том
Знает только Аллах. Никому ни о чем
Не рассказывал юноша, только любимой,
Уходя из Багдада, сказал: «Правда в том,
Что отец твой тебя не отдаст
За меня, Алия. Нет за мною богатств,
Нет ни славы, ни подвигов, даже халата,
Недостоин бедняк твоих губ, твоих глаз.
Я вернусь — чтобы в золото быть облачен,
Я вернусь — чтобы славою быть окружен,
Я вернусь, чтобы ты никогда не стыдилась
Человека, который с тобой обручен».
«О Юнус, — говорила ему Алия.
— Без тебя я умру. Оставляя меня,
Ты любовь свою здесь навсегда оставляешь,
Убиваешь меня, оставляя меня».
Долго в странствиях пробыл Юнус, возмужал,
Ниву битвы возделал и славу пожал.
Стал богат и могуществен — только Багдад
Он теперь, без возлюбленной, видеть не рад.
Алия тосковала, сказали ему,
Заливалась слезами, сказали ему,
И однажды — о, горе! — сказали ему,
Она бросилась в реку, сказали ему.
«О, Аллах, для чего ты меня наказал?
Что мне золото, слава и власти опал?
Я несчастен и беден, как прежде, и мне
Без любимой нет места на этой земле!»
И безумец отдался теченью реки,
Ее воды темны, холодны, глубоки…
Но отхлынула, стала, как простынь, река,
Оттолкнула его от себя, бедняка.
Долго смерти Юнус, не сдаваясь, искал,
Но Аллах ему милости этой не дал —
И тогда стал он странником босым в обносках —
Тем, кто истину в мире повсюду искал.
Что же делать ему? Как Ее обрести?
Бесприютную душу от горя спасти?
Почему даже смерть — о великий Аллах! —
Не приходит за ним, наяву или в снах?
И однажды он встретил того, кто сказал:
«Ты бессмертен, Юнус, потому что скрывал
То, что было на сердце твоем. Алия
Не вернется к тебе, ни жива, ни мертва.
Это Берег, твой Берег, Юнус, и Река
— мир, где царствует Время — не примет тебя».
«Мудрый суфий, скажи…» «Искупи ту вину,
Что терзала тебя, — и вернешь Алию.
Отыщи в этом мире того, кто любя —
Беззаветно и вечно — заменит тебя».
И с тех пор Вечный Дервиш бредет по Реке
Опираясь на посох, с сумою в руке,
И тоскует, и любит, и ищет того,
