Моя сестра Стеф
Круизный лайнер раскачивался на океанских волнах, как на качелях. Пассажиры с трудом ковыляли по палубе, для равновесия расставив руки в стороны, натыкаясь на поручни.
Я висела на моей сестре Стеф, как коала на дереве.
После возвращения из Венгрии не прошло и трех недель: поездка одновременно и зарядила, и вымотала меня. На нынешней стадии болезни я уже не могла без посторонней помощи сохранять равновесие на terra firma. А уж ходить по палубе, да еще при сильном ветре, было для меня все равно что танцевать на гамаке.
— И какой промыватель мозгов только придумал этот круиз? — сказала Стеф.
— Ты, моя дорогая.
Милая Стеф. Наверное, она оценила мои другие путешествия и решила: «Не-а, не для меня». Стеф из тех, кто не любит летать.
Юкон? Нет. Венгрия? Ни за что! Кипр, следующая поездка, которую я задумала? Нет, это ведь мое особое путешествие. А Стеф пообещала, что когда-нибудь свозит туда моих детей, и я верю, что она выполнит обещание, хотя всю дорогу в самолете будет сидеть, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла до полного онемения суставов. Но это будет уже без меня.
До сих пор мы со Стефани никогда никуда не ездили вдвоем. В детстве мы дружили, но общих компаний у нас не было. А потом не успели мы оглянуться, и я уже колесила по миру, а Стефани вышла замуж и села дома с двумя детьми.
«Я думала тогда, сколько же я упускаю», — говорит Стефани о тех днях, когда мы с Джоном мотались по Европе и Южной Америке. А она жила в миле от маминого дома и воспитывала двух детей.
«Но это просто не мое. Я от природы наседка. Мне нравится быть матерью. И у меня это получается».
Она права. Спросите хотя бы ее очаровательных мальчишек Уильяма и Стивена. Ее второй муж Дон — самый счастливый человек, которого я знаю.
И ее первый муж Билл до сих пор ее обожает.
Спросите моих детей. Когда после поездки на Юкон мне стало трудно ходить, тетя Стеф взяла за правило каждый день забегать к нам с работы — она читает курс по пульмонологии в местном колледже.
Посидит с нами во дворе, пригубит какой-нибудь девчачьей газировки (но только пригубит; комар может выпить больше, чем наша Стефани, и не опьянеет). Приглядит за моими детьми. Поговорит со мной о маме, и это помогает нам обеим любить ее больше. Так мы с ней общались.
В общем, для нашей совместной поездки Стеф выбрала самое простое из всех возможных путешествий. Она пригласила меня в круиз на лайнере, который выходил из порта всего в нескольких милях от нашего дома. Впервые с тех пор, как мы стали взрослыми, мы с сестрой ехали куда-то вместе.
Я и понятия не имела, что она никогда в жизни не ездила в круиз.
— Я-то представляла себе коктейли с зонтиками, солнышко, спокойное море, — ответила Стеф, с трудом удерживая свое и мое равновесие. — А это кошмар какой-то!
Качка была такая, что мы кратчайшим путем пришли в ресторан задолго до начала обеда, чтобы потом меньше ходить. И уселись в низкие кожаные кресла возле бара.
— Давай выпьем. Бренди, — предложила я.
— О господи, нет! — был ответ.
Я повернула голову. Стеф сидела, закрыв глаза, а кресло вместе с ней взлетало и опускалось в такт качке.
— Я пытаюсь двигаться с ним заодно, — сказала Стеф. — Говорю себе, что это как гамак. Куда волны — туда и ты.
— У тебя морская болезнь?
— Да я зеленею, стоит мне взглянуть на корабль.
Какое-то время мы сидели молча. К микрофону подошел аниматор, запел, подыгрывая себе на гитаре, стал перебрасываться шутками с публикой.
— Я схожу в каюту за нашими обеденными картами, — вдруг сказала Стеф. И, шатаясь, покинула бар, оставив меня одну.
Но до каюты она не добралась. Ее прихватило еще на эскалаторе. Пришлось зажать рот ладонью, чтобы сдержать подкатывающую к горлу волну.
Слава богу, Стеф смогла доехать до конца эскалатора. И пройти десять шагов до ближайшей урны, где ее и прорвало.
Какая-то добрая душа протянула из-за ее плеча блевательный мешочек, предусмотрительно держась подальше от линии огня. Так, с пакетиком в руках, она и заковыляла дальше по коридору, а за ее спиной уже спешили к оскверненной урне служители с тряпками и пылесосами в руках.
Стефани услышала, как через две каюты от нашей какой-то мужчина блевал и плакал одновременно.
— Мужайся! Слышишь? — пробормотала она.
Она рухнула на кровать и закрыла глаза. Каждый раз, когда она открывала их, ее выворачивало.
При мысли о том, что она бросила меня одну в баре, ее охватил ужас, ведь я ни при каких обстоятельствах не могла бы не то что добраться оттуда одна, но даже встать с кресла.
Она поползла к двери. Открыла ее. Стала звать на помощь. Пришел наш стюард, индонезиец по имени Буди.
— Сестра. Сьюзен. Бар. Нужна помощь, — заговорила Стефани, борясь с тошнотой. — Не может ходить. Черные брюки. Пончо.
— Пончо? Что такое пончо? — спросил в недоумении Буди.
— Вроде накидки. Как у Супермена.
Вид у Буди стал еще более ошарашенный.
— Конский хвост. Иди!
Она снабдила Буди моей обеденной картой и таблеткой от укачивания.
Тем временем я уже поняла, что ей совсем плохо. Минут пятнадцать я пыталась самостоятельно подняться с низкого кресла, но каждый раз терпела неудачу и падала обратно.
— Нарезалась! — крикнул в мою сторону аниматор.
«Хорошо еще, что у меня не работают средние пальцы, — подумала я, — а не то получил бы ты у меня сейчас». Я не выпила ни капли.
Музыка орала так громко, что ее было не перекричать, чтобы попросить о помощи. Я расслабилась, смиряясь с судьбой. Чему быть, того не миновать.
Наконец ко мне подошел стюард-азиат и вручил таблетку. Буди.
Буди жестами изобразил рвоту. Я все поняла. Стеф вышла из игры.
«Это будет интересно», — подумала я.
