Я поднялся, подошел к бару и налил ему виски. Он дрожащей рукой взял бокал, выпил, вздохнул и поставил его на стол.
– Мое будущее находится в зале с сейфами, – продолжал он. – Я хотел любой ценой приобрести финансовую независимость, не быть связанным деньгами моей жены. Мне представилось крупное дело, самое, пожалуй, крупное дело моей жизни. Оно мне удалось. В тот момент, когда я уже готовился воспользоваться деньгами, появился Марш. Он мне сказал, что собирается покинуть Штаты, и потребовал два миллиона за негативы и фотографии. Марш дал мне две недели, чтобы собрать необходимую сумму. Если я не расплачусь с ним, он свяжется с Мэри, и та поднимет скандал. В этом он был уверен. И тогда моей жизни придет конец. – Он наклонился вперед, сжав руки. – Тогда я решил найти людей, которые проникнут в банк, возьмут негативы и убьют Марша. У меня не было другого выхода… – Он замолчал и сделал глоток. – Мое положение не позволяло мне заняться поисками грабителей. В этот момент я вспомнил о Клаусе. Оказывается, Клаус…
– Не надо, я в курсе, – прервал я его. – Вы долгое время работали вместе, вы обнаружили, что он воспользовался казенными деньгами, и его приговорили к пяти годам тюрьмы. Так?
Он посмотрел на свои руки.
– Точно. В то время я был убежден, что все, кто работает в банке, должны быть честными. Когда на тебя не давят, легко оставаться честным.
– Значит, вы нашли Клауса и попросили проникнуть в банк?
– Мне было не к кому больше обратиться. – Он опять взял бокал. – Поймите, Ларри, я находился в отчаянии, мне нужно было освободиться от Марша и добраться до негативов. – От этого зависела вся моя жизнь. Когда я встретился с Клаусом, то понял: он душевно больной человек. Годы, проведенные в тюрьме, сказались на его умственных способностях. Он люто меня ненавидел. Он узнал из прессы, что мой банк – самый надежный в мире, ужасно хотел проникнуть в него, надеясь вы-ставить меня на всеобщее посмешище. «Негативы достанем, – сказал он, – но не забывай, что все банкиры в мире будут смеяться над тобой. Я тебя морально уничтожу!» – Браннигам подтолкнул свой бокал мне. – Я бы выпил еще, сынок.
Я встал, наполнил стакан и подал ему.
– Спасибо! – Он сделал несколько глотков и продолжал: – Мне в высшей степени наплевать на банк. В этом Клаус ошибался. Он воображал, что это меня накажет. Мне любой ценой нужны были негативы. Если кто-то способен ограбить банк, то это мог сделать только Клаус. Мы решили, что люди Клауса получат в качестве гонорара содержимое сейфов, а Клаус удовлетворит свою патологическую ненависть, показав миру, что мой банк не самый надежный в мире. Вот все факты. Я вам все рассказал, Ларри. Можете вы мне помочь?
Я вспомнил тот день, когда мы впервые встретились на площадке для гольфа. Тогда я считал его великим человеком. Теперь, глядя на Фаррелла Браннигама, сидевшего в кресле с лицом, мокрым от пота, я уже не мог считать его таковым.
– Вы не до конца откровенны, – сказал я. – Вам прекрасно было известно, что Клаус не сможет проникнуть самостоятельно в банк. Значит, это вы подставили меня под удар.
Он заерзал в своем кресле.
– Послушай, сынок…
– Достаточно. И не называйте меня сынком. Разве не вы сказали Клаусу, что именно я могу помочь им проникнуть в банк?
Он вытер свое мокрое лицо.
– Вероятно… – Он старался сохранить приличный вид. – Но я не сказал…
– Вы сделали больше. Вы знали, что Клаус не сможет проникнуть в банк без помощи, и эту помощь должен был оказать я! Вам в высшей степени было наплевать на меня. Вы думали только о том, чтобы сохранить свое достоинство. Это вы мне подсунули Гленду. Вы не сомневались, что я не смогу устоять перед Глендой. Это в действительности и случилось. Ее воображаемый репортаж о Шарновилле придумали вы. Она обманула меня, она предупредила Клауса быть осторожным с шерифом и что Менсон неподкупен. А после этого? Шерифа убили, не говорите, что вы не знали об этом. Не говорите мне также, что вы не знали, что Клаус повесил на меня убийство Марша. Однажды вы мне признались: вам нравится роль доброго дядюшки.
Браннигам взмахнул толстыми руками, как будто отталкивался от сатаны:
– Уверяю, Ларри, все делал Клаус!
Я с отвращением посмотрел на него:
– Вы поклянетесь в чем угодно, чтобы выгородить себя.
Я нажал кнопку «стоп» магнитофона.
– У меня еще есть возможность выкрутиться, а у вас – нет. Я обо всем расскажу полиции и отдам эту и две другие пленки. Для вас это будет конец. Я вам оставлю пистолет.
– Ларри, подождите, – сказал он. – Можно еще все уладить. Прошу подождать до завтра, вместе мы что-нибудь придумаем.
Я посмотрел на него:
– Через несколько часов четыре человека умрут от удушья. Вы хотите этого?
– Ну и пусть. Сумасшедший и три врага общества. Какое вам до этого дело? – Он стукнул кулаком по столу. – Они исчезнут, свидетелей не будет. Если они не открыли еще сейф Марша, это неважно. Я буду там, когда Менсон войдет в зал, и заберу негативы. Ларри, я вас вытащил из нищеты, будьте признательны. Сделайте это для меня.
Послышался шум отъезжающей машины. Мы вскочили.
– Что это? Вы говорите, нет свидетелей? Полагаю, Гленда все слышала и помчалась на помощь Гарри.
Он с трудом поднялся.
– Остановите ее!
Пошатываясь, с пистолетом в руке, он открыл дверь. «Кадиллак» мчался на полной скорости по песчаной дороге. Браннигам поднял пистолет. Я схватил его за запястье и вырвал оружие.
– Для вас все кончено, – сказал я. – Теперь играйте в «доброго дядюшку» с Богом.
Я вышел и направился к машине. Девчонка опять каталась на воротах.
– Привет, – расплылась она в улыбке. – Вы ее видели? Она только что уехала.
Послышался сухой щелчок выстрела. Я замер. Девчонка наклонила голову набок.
– Выстрел. Кто-то выстрелил, – не испугалась она.
Я подумал о Браннигаме: пуля в голову быстро решила все проблемы.
– Вы слишком много смотрите телевизор, – хрипло сказал я.
Возвращаясь в Шарновилл, я изо всех сил старался не думать о Браннигаме, ведь теперь он освободился от своей жены и от всего остального. Что сейчас делать? Через пять часов воздух в зале с сейфами истощится. Прежде чем вызвать полицию, нужно предупредить Менсона. Он теперь моя последняя надежда. Я посмотрел на часы: тринадцать часов. Я не знал, каким образом Менсон проводит уик-энд, хотя мне казалось, такой человек должен проводить свой выходной день с женой и детьми. Я не хотел терять время, если Менсона не окажется дома: он жил на другом конце Шарновилла. Поэтому я остановился у первого попавшегося кафе, зашел в него и направился в телефонную кабину. Я набрал номер и услышал гудки. Долго ждал, наконец раздался щелчок, и голос Менсона спросил:
– Кто это?
