— Моя горлинка, — лукаво произнесла она, — чует моё сердце, что ярл Эйнар по уши в тебя влюблён.
Айя застеснялась и спрятала лицо в ладошки.
— Перестань, Хильда. Ты меня смущаешь, — пропищала она, поглядывая через неплотно сжатые пальчики.
— Да что ты, моя птичка. Ничего плохого в этом нет. Как же можно не влюбиться в такую красавицу, — улыбнулась няня.
Принцесса раздвинула пальчики, и сквозь них заблестели её любопытные глазки.
— А он тебе нравится, Хильда? — спросила она.
— Достойный молодой человек, — ответила Хильда. — Знатный и воспитанный. А тебе-то самой он нравится, моя голубка?
— Да ну тебя, — снова засмущалась девочка. — Вовсе не нравится... Длинный, тощий...
— Тощий, это не страшно, моя птичка, — засмеялась Хильда. — Откормим, и будет женишок хоть куда!
Айя фыркнула и залилась звонким смехом. Насмеявшись, она вытерла глазки и уставилась в потолок. Пламя свечи играло в её зрачках.
— Я хочу, чтобы мой жених был похож на батюшку, — сказала она, — чтоб он был таким же мужественным и добрым.
— О-хо-хо, — вздохнула няня. — Долго же нам придётся искать жениха. Трудно найти второго такого, как наш король Гарольд!
— А ты говоришь — откормим! — вновь зашлась в смехе девочка. Внезапно перестав смеяться, она спросила: — Скажи, Хильда, а за что мужчины нас любят?
Няня растерялась.
— Да кто ж их знает, этих мужчин?.. Для них главное, чтоб мы глядели им в рот. Превозносили до небес. Не отягощали своими заботами. Ухаживали, как за малыми детьми... И вот ещё что... Мы должны помогать им в их делах!
— Помогать?
— Именно... Если всё это выполнять, их можно брать голыми руками! — уверенно закончила Хильда.
— Разве они такие глупые? Наверно, ты преувеличиваешь, — усомнилась девочка.
— Они не глупые, моя малышка, просто они как дети. И обращаться с ними надо как с детьми.
— И всего-то?
— Да, моя ласточка.
Девочка какое-то время раздумывала над словами кормилицы, затем, привстав на ложе, неожиданно спросила:
— Скажи, Хильда, а у моего отца было много возлюбленных?
Хильда замялась на мгновение, однако ответила со свойственной ей прямотой:
— Король добр и широк. Женщины так и льнут к нему. Однако его сердце принадлежало лишь одной.
— Матушке?
—Ей, моя ласточка.
Айя нахмурила бровки, помолчала и вновь спросила:
— Матушка его очень любила?..
— Да, моя птичка, — вздохнула няня, — только им и жила.
— А теперь? Должно быть, возненавидела? — Девочка с тревогой взглянула на Хильду.
— Любит ещё сильней, — грустно ответила та.
— Разве так бывает? — удивилась принцесса.
— Ещё как бывает. Вот вырастешь и узнаешь, как может любить настоящая женщина.
— И матушка простила его?
— Да... Если любишь, то простишь и не такое... Ведь ты же простила? — неожиданно спросила няня.
— Я? — растерялась девочка. — Конечно! — согласилась она. — Я люблю и буду любить батюшку, что бы ни случилось.
— Вот видишь, моя ласточка, — невесело улыбнулась няня. — Да и винить его не в чем, — добавила она. — Не по своей воле он это сделал.
Айя пригорюнилась. Помолчав, она подняла на Хильду повлажневшие глазки и чуть слышно сказала:
— А может, батюшка разлюбил матушку?
— Какой там! — ответила Хильда, украдкой вытирая глаза. — Видно, как он мучается. Не каждый мужчина способен на такую любовь!
Девочка не удержалась и заплакала. Хильда, хлюпая носом, попыталась её утешить, но не выдержала и тоже разревелась. Наплакавшись, они долго молчали, думая каждая о своём.
— Ну спи, моя ласточка, — наконец сказала няня. — Время позднее. Пора закрывать наши ясные глазки.
Она погладила девочку по голове, поцеловала её нежную ручку и ушла в соседний покой, оставив у изголовья принцессы горящую свечу.
Айя повернулась на бок, подложила ладошки под щёку и стала смотреть на огонь. Пламя свечи колебалось на сквозняке, отбрасывая на стену причудливые тени. Это мерное движение убаюкивало девочку, глаза принцессы начали слипаться, рот приоткрылся, и она погрузилась в глубокий, безмятежный сон.
* * *
Тем временем небо полностью очистилось. Яркая луна залила замок неверным, холодным светом. Словно любопытствуя, она заглянула в окно королевской опочивальни.
Гарольд не спал. Разбросав могучие руки, он напряжённо смотрел в потолок. У дверей похрапывал Рагнар, на башнях замка позвякивали оружием часовые, под окном лаяли собаки. Эти привычные звуки ночи в иное время действовали на короля как снотворное зелье, однако сегодня сон бежал от него. Как только ночь взяла в свои объятья его вассалов, спокойствие и уверенность покинули Гарольда. Сомнения тяжким грузом легли на его сердце, не давая расслабиться.
Король перевернулся на один бок, затем на другой.
— Рагнар! — негромко позвал он.
— Я здесь, мой король! — мгновенно отозвался оруженосец.
— Принеси воды.
Рагнар вскочил на ноги, провёл ладонью по лицу, отгоняя сон, раздул огонь и принёс из соседнего покоя кувшин и кубок. Налив в кубок воды, он подал его королю. Тот жадно осушил кубок и опустился на ложе.
— Не спится, — промолвил он.
Оруженосец молчал. Не зная, чем помочь повелителю, он сочувственно смотрел на него по-собачьи преданными глазами.
— Скажи, Рагнар, что думают люди? — задумчиво спросил Гарольд.
— О чём, мой король? — не понял Рагнар.
— О грядущей войне.
— Они ненавидят норманнов, чума их забери... И готовы отдать жизнь за своего короля!
— А как они относятся к тому, что я нарушил клятву? — чуть помедлив, сказал Гарольд.
— Люди знают, что эта клятва была вырвана силой.
— А не ворчат ли они по поводу того, что я не попытался уклониться от войны?
— Напротив. Они горды тем, что их король выбросил за дверь наглого норманнского святошу!
Этот ответ не удовлетворил Гарольда. Он оперся на локоть и спросил:
— А может, стоило поиграть с Вильгельмом в кошки-мышки?.. А, Рагнар?..
— Сказать по правде, не знаю, мой король. По мне, так играй не играй, а чему быть, того не миновать... Всё в руках Вотана!
— Тут ты прав! — промолвил король. Спокойный, уверенный тон телохранителя немного развеял его сомнения. «Мои воины верят в меня. И это главное! — подумал он. — Нечего переживать понапрасну. Я поступил так, как угодно было Господу. Всё в его руках, и он позаботится о будущем. А теперь надо спать. Спать!»
