Вскоре поезд прибыл на конечную станцию Авасуно. Поезд затормозил, и женщина тут же подняла голову и подобрала с пола свой рюкзак. Будто и не спала. Закинув его на плечи, она, поклонившись, сказала Рэнтаро: «Благодаря вам мне стало много лучше», и быстро вышла из поезда.
Когда Рэнтаро, нагруженный своей поклажей, подошёл к выходу, женщина уже удалялась по дороге, идущей от станции. Рэнтаро было неприятно, что от него хоть и вежливо, но отделались, несмотря на оказанную им любезность. Решив, что и это, видимо, следствие жестокой послевоенной поры, он сошёл с платформы. В окрестностях станции Авасуно, располагавшейся на мысу реки Дзёгандзигава, возвышались новые деревянные строения. Здесь были сосредоточены дома работников электрокомпаний и компаний по перевозке грузов, эта деревня была заселена десять лет назад. Когда Рэнтаро вышел на дорогу, раздумывая, не начать ли с этой деревни, он заметил чуть впереди перед школьными воротами человек двадцать, глазевших на школьный двор. Рэнтаро подошёл ближе и затесался в толпу, чтобы узнать, в чём дело. Перед маленькой деревянной школой, состоявшей всего из одной постройки, деревенские жители, по-видимому, родители и родственники школьников, под руководством мужчины в сюртуке и резиновых сапогах — наверное, директора школы — устанавливали трибуну, выносили на школьный двор орган, расставляли стулья. В школьных окнах мелькали бритые и коротко стриженные головы детей, мывших окна и убиравшихся в классах.
— Что, какой-то праздник? — спросил Рэнтаро у наблюдавшей за всем этим женщины, за спиной которой висел младенец, прикрытый халатом и перепачканный блестевшей на солнце слюной.
— Оккупационные войска могут приехать в школу. Потому все так суетятся, — возбуждённо ответила женщина со вздёрнутым носом, похожая на летучую мышь.
— Оккупационные войска добрались и сюда! — изумился Рэнтаро.
Сразу по окончании войны в начальные школы города Тибаси и соседних городов тоже приезжали на джипах американские солдаты. Они проверяли, нет ли запрещённых учебников или ещё чего-то запретного. Однажды в спортивном зале какой-то школы обнаружили три пулемёта. Говорят, директор школы, которого поймали, когда он прятал эти пулемёты в шкаф, стал оправдываться, будто накануне вечером кто-то подбросил их в его кабинет. Это комичное объяснение с лёгкой руки одного из учителей разнеслось по городу, и авторитет директора школы в этих краях был подорван.
— Неизвестно, заедут ли они в такое захолустье, но в управление поступила информация, что джип выехал в город Оояма. И школам по всему городу и окрестностям пришло распоряжение подготовиться к встрече.
Стоявший рядом мужчина с густыми бровями в таби[42]на резиновой подошве вступил в разговор:
— Наверное, едут проверить, как действует новая система.
С апреля этого года начальные школы были расформированы, и только недавно была введена новая система обязательного образования. Предположение мужчины было вполне обоснованным, поскольку реформа проводилась под эгидой оккупационных войск.
— Хорошо, коли сюда приедут оккупационные войска. Я ещё не видала иностранцев, — сказала румяная девушка с горящими глазами.
Из школы вышел мужчина, обутый в гэта,[43]и, зажав что-то подмышкой, вприпрыжку двинулся к школьным воротам. Чтобы пропустить мужчину, толпа расступилась. Подмышкой у него была зажата надпись: «Моление об установлении Великой восточноазиатской империи».
— Господин секретарь, это что же, до сих пор было в школе? Да ведь это военное преступление! — поддел его один из зевак.
Секретарь ответил:
— Да разве у тебя самого в доме до недавних пор не висели военные плакаты?
Среди односельчан поднялся хохот, а секретарь с надписью подмышкой побежал к станции. Среди затихающего хохота женщина с ребёнком за спиной вдруг, взглянув на узлы Рэнтаро, спросила:
— Вы торговец лекарствами?
Ответив: «Да», Рэнтаро не упуская случая, заговорил о деле.
— Я впервые в здешних краях, после войны к вам приходили торговцы лекарствами?
— Да, вот как раз месяц назад приходил наш прежний поставщик.
— Что ж, прекрасно, — сказал немного разочарованный Рэнтаро. — Вы знаете, что система «один дом — один склад» больше не действует, и теперь в любом доме можно складировать сколько угодно лекарств? Не важно, пользуетесь вы ими или нет. Можно мне оставить лекарства в вашем доме?
Когда женщина со свисавшим с плеча полотенцем в задумчивости склонила голову, послышались крики: «Оккупационные войска приехали!» На ведущей из леса разбитой дороге показался джип. Жители деревни, судачившие о приезде американцев, но не думавшие, что они и впрямь доберутся в такую глушь, замерли в изумлении. Крик «Оккупационные войска приехали!» пронёсся по улочкам деревни, и люди поспешно высыпали из домов.
— Что, и впрямь оккупационные войска?!
— Да, вон они!
На улицу вышли женщина с подвязанными рукавами кимоно и в фартуке, видимо готовившая обед, старуха, очищавшая на солнышке рис от шелухи, мужчина с мотыгой в руках, бросивший полевую работу. Защитного цвета джип подъехал к замершим жителям деревни. В машине было двое американских офицеров и двое японцев. Один молодой японец был, похоже, переводчиком, другой — старик в штанах-хакама[44]с гербами.
Завидев старика, жители стали здороваться, видимо, он был здесь влиятельной фигурой. Джип подъехал к толпе, сбавил скорость и повернул к школе. Человек сорок-пятьдесят детей, учителя и директор школы, выстроившись в шеренгу, поклонились джипу. Увидев это, местные жители тоже стали кланяться. Когда машина въехала на школьный двор, из него вышли американцы. Жители деревни пожирали глазами светлокожих, светлоглазых белых людей с огромными носами. Подошёл директор школы и поблагодарил офицеров за то, что они приехали. Переводчик перевёл его слова.
— И впрямь, кожа у них другого цвета.
— А носы-то какие огромные! Как у слонов!
— Да ты слонов-то отродясь не видал!
Тихонько перешучиваясь, жители не сводили глаз с белых офицеров.
— Да они же убийцы! — послышался тихий голос.
Стоявший в толпе подросток лет пятнадцати-шестнадцати с ненавистью и ожесточением смотрел на офицеров оккупационных войск.
— Кё, будешь так говорить, угодишь в тюрьму, — одёрнул подростка мужчина в таби на резиновой подошве.
«Трусы!» — выругался подросток и вылетел из толпы. Жители, сокрушённо покачав головами, тут же заняли освободившееся место, не сводя глаз с офицера, что-то говорившего переводчику. Все были поглощены приездом оккупационных войск, никому не было дела до покупки лекарств в кредит. Рэнтаро осторожно, стараясь никого не задеть своей поклажей, выбрался из толпы. Раздумывая, как быть дальше, он огляделся вокруг, и на глаза ему попалась старуха, подметавшая дорогу перед маленькой мелочной лавкой напротив школы. Ей, похоже, не было дела до происходящего на школьном дворе, она молча сметала пыль со скамейки, где были разложены резиновые таби и шнурки, керосиновая лампа и свечи. У Рэнтаро затеплилась надежда, и он подошёл к старухе.
