– Через пару-тройку месяцев поверишь, – усмехнулась молодая женщина. – Когда я начну толстеть.
– Толстей на здоровье, – разрешил он, снова касаясь губами живота и смещаясь ниже. – Из тебя получится самая очаровательная пампушечка на свете.
– Вернон…
– Шшш… – зашептал он, – начинается самое интересное.
Рука его скользнула вслед за губами, и молодая женщина потрясенно охнула. Вернон словно задался целью доставить ей неизъяснимое удовольствие при помощи всех доступных ему средств – поцелуев, прикосновений, ласк, – чтобы понять наконец, как сделать женщину, его женщину, счастливой.
Он дарил ей радость, словно утверждая свои права на любимую, добиваясь, чтобы Лаура принадлежала ему безраздельно, целиком и полностью. На случай, если молодая женщина до сих пор сомневается, чья она…
Глядя на спящую Лауру, Вернон с изумлением осознал, что собирается жениться на женщине пылкой и страстной. Нет, про ту сумасбродную выходку на кухонном полу он отлично помнил. Потрясающее было ощущение… Однако приключалось с ним и не такое, бессчетное число раз, с разными женщинами и в самых разных декорациях, так что он имел полное основание радоваться тому, что молод, здоров и изобретателен.
Но сейчас Вернон чувствовал себя совершенно обессиленным и невероятно, непередаваемо, несказанно счастливым. Он лежал на простыне в цветочек, под пуховым одеялом, в чем мать родила, и надеялся, что, когда молодая женщина проснется, игра продолжится. Хотя в ближайшие полчаса это может обернуться для него несмываемым позором… Но он скорее умрет, чем откажется рискнуть. В конце концов у мужчин есть своя гордость…
Лаура мирно дышала во сне, прильнув к нему. Вся атлас и шелк, нежная благоуханная кожа и длинные волосы. Без детей в квартирке было темно, тихо… Но до чего же здесь тесно! За вечер Вернон несколько раз стукнулся о дверную притолоку. Сразу после свадьбы он перевезет все семейство на ферму. Подыщет для кафе-кондитерской какого-нибудь потрясающего шеф-повара. Пусть печет пирожки да рулеты, а Лаура отдохнет.
Вернон теснее привлек ее к себе и в очередной раз удивился, как же сильно изменилась его жизнь за последнюю неделю.
Теперь на повестке дня подготовка к свадьбе. Можно, конечно, никому не сказавшись, сбежать в Оттаву. Да только Лаура вряд ли это одобрит. Прием надо устроить на ферме человек этак на сто пятьдесят – двести, только для ближайших друзей. Остальные обойдутся. И на широкую ногу, чтобы весь город запомнил. В конце концов не каждый день человек становится мужем и отцом одновременно!
– Он меня бросил. Прямо у всех на глазах взял да и ушел с другой, – рыдала Линн, утирая слезы бумажной салфеткой. – Что же мне теперь делать?
На этот вопрос у Лауры ответа, как и следовало ожидать, не было. Но послать зареванную, убитую горем девушку обслуживать клиентов она просто не могла. Оставалось лишь надеяться, что до восьми утра в кафе никто не появится, хотя открывалась «Венецианская гондола» в шесть тридцать.
– Выпей чайку, – посоветовала молодая женщина. – И скажи себе, что слишком хороша для мерзавца.
– Он сказал, что со мной скучно. Ску-у-учно, – всхлипывала Линн. – А я-то ждала, что он вот-вот предложит объявить о помолвке.
– Жизнь не волшебная сказка, милая моя девочка, – мягко проговорила Лаура. Загудел таймер, и она со всех ног бросилась к плите – вынимать пироги с яблоками. – Это только в сказке к принцессе приезжает принц на белом коне, а не какой-нибудь там проходимец. А в жизни можно и ошибиться, причем не один раз. Со временем появится кто-нибудь другой, гораздо лучше…
– Вы в самом деле так думаете? – шмыгнула носом Линн. – Правда?
– Чистая правда.
– Совершенно согласен, – возвестил с порога мужской голос. – От этих братьев Фэри, от обоих, заметь, сплошные неприятности. На этих ребят пулю тратить жалко, такие оба дерьмо, что старший, что младший!
Линн и Лаура как по команде повернулись к двери.
– Ой! – Линн недоуменно переводила взгляд со своей хозяйки на Вернона и обратно. – Я не то хотела сказать… – Девушка закрыла рот, благоразумно решив придержать свое мнение при себе.
– Привет.
Лаура решила сделать вид, будто ровным счетом ничего необычного не происходит. А то, что из ее квартирки с утра пораньше вышел мужчина, так это сущие пустяки, дело житейское. По правде говоря, молодая женщина невероятно обрадовалась Вернону, что уже совсем ни в какие рамки не вписывалось. Ей бы надеяться, что он уйдет тихо и незаметно, через заднюю дверь. А он, высокий и плечистый, с волосами, еще влажными после душа, стоит себе на пороге кухни, как ни в чем не бывало, причем с таким видом, словно каждое утро здесь появляется.
– Привет. – Вернон подошел к столу и одобрительно потянул носом. – Эти штуки на завтрак, да?
– Садись, я тебе положу, – словно со стороны услышала Лаура свой голос. – А кофе принеси из зала.
– Я сбегаю. – Вскочив как ошпаренная, Линн бросилась к двери. – Мне тоже чашечка не повредит.
– Вот уж не ждала, что ты поднимешься так рано, – заметила молодая женщина, дождавшись, когда помощница скроется за порогом.
– Я фермер, – пожал плечами Вернон. – А фермеры встают с солнышком. – Судя по его виду, он явно нацелился сорвать поцелуй-другой, так что Лаура отошла от греха подальше и занялась яблочными пирожками. Для Вернона она выбрала самый большой и аппетитный, а остальные принялась складывать в декоративную корзинку. – Я вот тут все про свадьбу думаю, – проговорил он смущенно. – Как насчет небольшого приема прямо на ферме?
Лаура сняла с полки керамическую тарелку и положила на нее пирожок и десертную вилочку.
– Думаю, пижонский ресторан в Оттаве не совсем то, что тебе понравится, – задумчиво продолжал он. – Но если у тебя есть какие-то пожелания, только скажи.
Тут возвратилась Линн с кофейником и, старательно обходя хозяйку, водрузила его на разделочный стол. А потом, оглянувшись на Вернона, ни слова не говоря, снова вышла в общий зал.
– Ну так когда и где? – не отставал Паркинсон.
– Не сейчас, – отмахнулась Лаура. – Потом поговорим, а то у меня что-нибудь обязательно подгорит.
Вернон на это ничего не ответил. Налил себе кофе и опасливо осведомился:
– Ничего, если я выпью его прямо здесь? Или мне уйти из кухни?
– Просто не суй мне его под нос, вот и все.
Паркинсон сделал пару глотков и неожиданно широко улыбнулся.
– Как спалось?
– Кое-кто мне всю ночь спать не давал.
– Между прочим, этот «кое-кто» ни капельки не раскаивается.
– Между прочим, и я ни капельки не жалею. – Снова раздался сигнал таймера, и Лаура, вытащив из духовки нижний противень с маковыми рулетами, поставила его остывать на специально предназначенную для этого решетку.
