– Расскажи. – Сильные руки на мгновение сжали ее икры и вновь переместились к стопам.
– Что рассказать? – Тело ее таяло, точно мед под солнцем, а от решимости удерживать Вернона подальше от собственной постели осталось разве что воспоминание.
– Как именно он тебя обидел. – Чудесный массаж все длился, и конца ему не предвиделось.
– Не хочу об этом говорить, – блаженно выдохнула Лаура.
– Тогда просто ответь, может ли он создать тебе проблемы.
– Нет, не может. – Только не из тюрьмы, благодарение Небесам. Молодая женщина не открывала глаз: тошнота отступила, массаж продолжался… Наверное, кости ее уже приобрели консистенцию густого крема.
Но вот Вернон убрал руки.
– О'кей, радость моя. А теперь можно и в кроватку.
Лаура открыла глаза и не сдержала улыбки. Но Вернон по-прежнему был абсолютно серьезен.
– Я тебя отнесу, – заявил он. – И чур, никаких споров.
– Ладно.
Казалось, он только этого и ждал – нагнулся и подхватил ее на руки.
– Голова кружится?
– Нет.
– А что, так всегда бывает?
Он вышел из гостиной и зашагал по направлению к спальням. В маленькой, тесной квартирке лишь коридорчик отделял большую комнату от спален и кухни. Надо ли говорить, что и ванная здесь была только одна.
– Ты про тошноту? – уточнила Лаура. – Нет. Не помню, чтобы у меня раньше такое было с Паоло или с Виолеттой. Хотя перемену я сразу почувствовала, и от кофе меня просто выворачивало.
– Ты слишком много работаешь. – Вернон уложил молодую женщину на двуспальную кровать и подсунул ей под голову подушку. – А во сколько надо забрать детей?
– Ни во сколько, – ответила Лаура, мечтая лишь об одном: чтобы Вернон оказался в одной постели с нею. Больше всего на свете ей хотелось всем телом прижаться к нему, уткнуться носом в плечо – и избавиться наконец от гнетущего, изматывающего одиночества. – Они там на ночь останутся. Паоло от восторга чуть не до потолка прыгал: как же, он уже совсем большой мальчик!
– Не хочу оставлять тебя одну, – озабоченно нахмурился Вернон и неловко присел на краешек постели, отчего матрас заскрипел под его тяжестью. – Вдруг что-нибудь случится?
– Например?
– Не знаю, – пожал плечами молодой человек. – Все, что связано с беременностью, пугает меня до полусмерти.
– Тебя никто не держит, – напомнила Лаура, гадая, как отразится на ней исчезновение этого мужчины, если Вернон Паркинсон наконец прислушается к голосу разума и ее требованию уйти из ее жизни.
Вернон очень ей нравился… Ей было приятно его общество, а при мысли о том нежданном, бурном, сумасшедшем сближении на кухонном полу у Лауры до сих пор сладко замирало сердце. Вернон смешит ее, массирует усталые ступни, покупает раскраски для детей…
– Ты плохо меня знаешь. – Он ласково погладил молодую женщину по щеке.
– Убежденный холостяк? Записной сердцеед? Беспутный гуляка, для которого свобода дороже жизни? Игрок, способный просадить в казино немыслимые суммы?
– Это все в прошлом, – отмахнулся Вернон. Я боюсь за тебя, а не за себя.
– Девять месяцев – это очень долго.
– Нет, если ты станешь моей женой.
Лаура накрыла его руку своей ладонью и нервно забарабанила пальцами по запястью Вернона.
– А разве это что-то изменит?
– У меня будет право заботиться о тебе. И право быть отцом собственного ребенка.
– Все происходит слишком стремительно, – пожаловалась Лаура. – У меня голова идет кругом… в переносном смысле.
– Для Сент-Огюстена это нормально, – успокоил ее Вернон, наклоняясь и легко целуя молодую женщину в лоб. – В нашем городке решения принимают быстро… И, что характерно, большинство браков оказывается чертовски удачным. Нравится тебе или нет, но статистика – за нас!
– Хотелось бы в это верить, – шепнула Лаура, и в следующий миг Вернон Паркинсон припал к ее губам.
11
Этот поцелуй погубил обоих. Да, Вернон обещал себе не прикасаться к Лауре, но искушение оказалось сильнее его. Эта женщина лежала перед ним на кровати, глядя на него огромными, бездонными карими глазами. Да тут любой мужчина позабудет все обещания! Джентльмен не станет соблазнять беременную женщину, у которой к тому же кружится голова, даже поцеловать ее не дерзнет.
Но Вернон Паркинсон джентльменом не был. Губы их встретились, упругие соски защекотали ему грудь, пальцы погрузились в рассыпанные по подушке каштановые пряди. Ее руки обвили его за шею, и Вернон счел это несомненным знаком того, что против поцелуя-другого Лаура не возражает. А как насчет большего? По душе ли беременным женщинам, у которых кружится голова, заниматься сексом с мужчинами, которые повинны и в их беременности, и в головокружении?
Так что, оторвавшись от ее губ и отдышавшись немного, он осторожно спросил:
– Ты не выгонишь меня из твоего дома?
– Пожалуй, тебе и впрямь лучше остаться, – произнесла Лаура, улыбаясь краем губ. Вопрос, похоже, нисколько ее не обидел, и сексуальным маньяком она его явно не считает. – На случай, если понадобишься.
– Ну что ж… – усмехнувшись протянул он, пропуская между пальцев длинную шелковистую прядь, – ты еще удивишься, как быстро я стану для тебя незаменимым.
– Вернон…
– Да?
– Мне и впрямь приятно, когда ты рядом, – тихо призналась молодая женщина, расстегивая пуговицы его рубашки медленно, одну за другой.
– Наконец-то я дождался комплимента!
– И я не хочу сегодня оставаться одна, – еле слышно закончила она.
Вернон хотел сказать, как много для него значат их отношения, что она для него единственная и желанная, а новость о ребенке сродни дню рождения, который наступает одновременно с Рождеством. Но смог только спросить:
– Никогда не занимался любовью с беременной женщиной. Есть ли на этот счет какие-нибудь инструкции?
– Если ты не спихнешь меня с кровати на пол, все остальное вполне допускается.
При виде выражения его лица Лаура расхохоталась, и Вернон снова припал к ее губам. Смех оборвался. Остались лишь жар, и страсть, и сумасшедшие попытки поскорее избавиться от одежды, не прерывая поцелуя… Последними на пол упали черные кружевные трусики, напомнив Вернону тот потрясающе сексапильный костюм, что был на молодой женщине в день мальчишника.
– Всегда носи черное кружево, – шепнул он, осыпая поцелуями впалый живот.
– Я и ношу.
– Видишь? У нас абсолютно одинаковые вкусы. – Вернон ласково обвел указательным пальцем вокруг ее пупка. – Просто не верится, что там кто-то есть.
