Она очень любила свою работу и была предана компании, в которой проработала десять лет. Но ей было больно находиться рядом с человеком, которого она любила, и терпеть от него презрение и насмешки. Глория уже стала подумывать, не найти ли ей другую работу, подальше от Кристофера Тайлера.
День близился к вечеру, когда она остановила машину у знакомого дома. Запах морского бриза навеял мучительные воспоминания. Она увидела свет в окнах, но когда позвонила, никто не подошел к двери. Сначала она удивилась, а затем почувствовала, что что-то здесь не так. Кстати, а почему она не видит других машин на подъездной аллее? Тут до нее дошло. Наверняка остальные главы компаний обедают в соседнем городке, так что ей придется подождать.
Она вдруг вспомнила, что забыла вернуть в агентство ключ от домика.
Глория открыла дверь, с облегчением думая о том, что у нее будет какое-то время привести свои мысли в порядок. Она как раз обдумает и свое решение перейти на другую работу, и бракоразводный процесс. Оба решения были выстраданными, хотя и не вызывали у нее особой радости.
Она закрыла за собой дверь и поставила сумку на пол. Казалось, весь дом пропитался его запахом. Она заметила какое-то движение в гостиной и посмотрела в ту сторону. С софы поднялся мужчина.
— Что же ты не заходишь? — сказал Кристофер.
Она смутилась.
— Я думала, что все обедают.
— Проходи. Садись, — предложил он.
Глория на негнущихся ногах прошла в комнату и села в кресло.
— Я приехала рано? — спросила она, пытаясь соблюдать официальный тон.
Но под пристальным взглядом его испытующих глаз ее уверенность и решимость стали таять.
Лампа отбрасывала на его лицо темные тени, делая его загадочным и таинственным.
— Да нет, ты как раз вовремя. Скажите мне, мадам президент, какое качество вы считаете наиболее важным в вашем супруге?
— Что? — недоуменно спросила она.
Это был один из вопросов, который она задавала в этом доме всего несколько недель назад.
— Как вы считаете, он должен уметь обращаться с детьми? Должен ли он уметь готовить? А животные? Стоит ли заводить домашних животных? А кто с ними будет гулять? Кстати, чем вы увлекаетесь в свободное время?
Он умолк, и его бровь вопросительно поползла вверх.
Ее сердце упало. Опять он издевается над ней! Неужели этому не будет конца?
— Ведь именно так ты проводила свои собеседования?
— Я знаю, что это было глупо, и ты говорил мне об этом уже тысячу раз. Зачем поднимать все это опять? Сколько можно унижать меня?
— Если бы ты знала, что я — К.О. Тайлер, что бы ты сделала? — спросил он.
Ее удивил этот вопрос. Она неуверенно посмотрела в его лицо. Его запах окутывал ее, словно покрывалом, опьяняя и одуряя.
— Наверное, я бы уехала, — смущенно сказала она.
Он долго молчал, не спуская с нее глаз.
— Разве ты бы не попробовала втереться ко мне в доверие? — спросил он с сомнением.
Предположение, что она может быть такой неискренней, не на шутку разозлило ее.
— Ты ведь получил письмо от моего адвоката о начале бракоразводного процесса? А также мое заявление, которое освобождает тебя от любых финансовых обязательств передо мной?
— И обручальное кольцо.
— Вот тебе и ответ на твой вопрос.
— Не уверен.
Он взял бумагу, лежащую на диване рядом с ним.
— Так почему же ты все же хочешь развестись?
Этот вопрос ошарашил ее. Она смотрела на него во все глаза, не решаясь сказать то, что вертелось на языке.
— Почему же, Глория, ты решила подать на развод? — более настойчиво спросил он.
Она почувствовала, что теряет контроль над собой, над своими чувствами. Эти вопрошающие пронзительные глаза проникали ей в самую душу. Она почти не дышала, но слова, выстраданные в тишине бессонных ночей, подступали к самому горлу, будто слезы. Все преграды, которые она возвела на их пути, рассыпались в один миг.
Неожиданно даже для нее эти слова полились из Глории, словно горькая исповедь.
— Мне вовсе не нужен этот развод, Крис. Ведь я люблю тебя. — Ее голос дрогнул и ослабел. — Теперь я знаю, что только взаимная любовь двух людей может сделать брак счастливым. Но ты не любишь меня. Я даже не нравлюсь тебе.
Она сжала руками голову, как будто стараясь отогнать головную боль, стучащую в висках.
— Ты даже не доверяешь мне. И я не обижаюсь… Зная твою историю, было бы глупо винить тебя. Потому я и подала на развод — раз ты этого хочешь. И еще. Я завтра напишу заявление об уходе. Я больше так не могу. Я не могу видеть укор в твоих глазах, я просто не могу находиться рядом с тобой, это разрывает мне сердце.
Глория поднялась, готовая уйти.
— Подожди.
Кристофер схватил ее за руку. Глория повернулась к нему и постаралась сдержать прорывающиеся рыдания.
— Что еще ты хочешь от меня? Разве я не достаточно раздавлена? Разве тебе мало моего унижения?
— Пожалуйста, сядь, — попросил он.
Он подвел ее к софе, все еще не отпуская ее руки.
Глория была, словно сломанная кукла, слабая, беспомощная, бессильная что-либо предпринять. Она села на диван, погруженная в омут отчаянья. Не понимая, что происходит, она тупо смотрела на его руку.
— Глория, посмотри на меня. — Кристофер нежно сжал ее пальцы.
Она была похожа на воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Без всякой надежды она подняла глаза и увидела, что он улыбается ей. И это была не его обычная полупрезрительная усмешка. Нет, он улыбался открыто и искренне, так заразительно, что у нее перехватило дыхание.
— Помнишь, я говорил тебе о своей матери?
Она кивнула.
— Мою мать зовут Ванесса Жоли. Она актриса. Когда она забеременела, она использовала связи отца и его влияние, чтобы сделать карьеру в Голливуде. Теперь ты понимаешь меня?
Глория видела несколько старых фильмов с участием Ванессы Жоли. Она вспомнила ее поразительно красивое лицо — огромные неземные глаза, неповторимая грация движений. Так, оказывается, она была матерью Кристофера!
Кристофер отпустил ее руку и взмахнул в воздухе бумагами.
— Вот твое прошение о начале бракоразводного процесса. Когда я получил эти бумаги и понял, что могу потерять тебя навсегда, мне пришлось признаться самому себе, что я давно и безоглядно влюблен в тебя. То, что ты отказалась от всех финансовых претензий на мой счет, развеяло мои подозрения, что ты пыталась использовать меня, как моя мать в свое время использовала отца.
Он порвал листок бумаги пополам и бросил обрывки на пол.
