Он оказался прав, но не на все сто процентов. Турки, а может быть, румыны превратили крышу в летнюю мансарду из стекла. Если бы кто-то предусмотрительный не раскрыл тут окна, то у Сани возникло бы полное ощущение, что он теплолюбивый овощ в чьем-то парнике. Еще не совсем потемневшее небо позволяло ориентироваться, выдавая очертания предметов. Хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: «отец» задумал на крыше клуба бассейн. В центре пола был выдолблен правильной формы прямоугольник, выложенный кафельной плиткой. Вокруг бассейна громоздились уложенные в штабеля мраморные плиты, и было ясно, что в будни здесь вовсю ведутся строительные работы.
Шаталин обошел крышу-мансарду вдоль и поперек, и обострившийся приступ помог ему найти все необходимое для побега. Крыша соседнего дома почти вплотную примыкала к зданию клуба, расстояние между ними было метра в два. К тому же соседний особняк не реконструировался, и его покатая железная крыша находилась чуть ниже стеклянной мансарды, так что оказаться на ней не составило бы для Шаталина особого труда. Он сразу понял, что это учреждение, а значит, внутри есть сторож, и выйти через чердак беспрепятственно нечего и думать. Придется воспользоваться пожарной лестницей. Там она должна быть – дом не ремонтировался лет тридцать, если не больше.
Казалось бы, все в порядке, путь открыт, но возникал один банальнейший вопрос. Как потом вернуться назад? Его возвращение тоже должно пройти незамеченным. Однако, чтобы без разбега запрыгнуть с покатой крыши в окно мансарды, которая к тому же находится на полметра выше, нужно иметь крылья вместо рук.
Оттого, что небо было близко, немного полегчало, но дышалось по-прежнему тяжело. Его выручила стройка. Здесь он откопал железный трос и веревку. Трос закрепил за трубу, проходившую под окном и служившую то ли для отопления мансарды, то-ли для подачи воды в бассейн. Другой конец троса забросил на соседнюю крышу. Веревку спрятал в карман пиджака. Посмотрел вниз. В сгущавшихся сумерках расщелина между домами выглядела бездонной пропастью…
Как только ступни ног обожгло, он потерял равновесие и, если бы отклонился назад, летел бы уже головой вниз, но былая сноровка не подвела.
Падая, Саня перевернулся на спину и, прокатившись по железной кровле, ухватился обеими руками за парапет. Приведя в порядок дыхание, принялся укреплять другой конец троса, зацепив его за парапет. Теперь оба дома были связаны тросом.
Приступ кончился. Он свесил ноги с крыши и вдохнул полной грудью воздух наступающей ночи. Для дальнейшего продвижения требовалось остановить дрожь в членах. Руки тряслись так, что противно было на них смотреть. «Потерял квалификацию, Саня», укорил он себя. Точно также они тряслись, когда он на кухне расплачивался с охранником, после того как Люда выстрелила в потолок. Он снова мысленно вернулся к ней здесь, на крыше, болтая ногами над «пропастью».
Если она пробралась в дом незаметно ночью – ведь входная дверь была открыта, он вообще редко ее запирает, – когда он уже спал и ничего не мог слышать, значит… Он вдруг понял, что все это время не прикасался к девушке и даже не пытался ею овладеть. И в ту, первую ночь он спал, как сурок, а она лежала рядом совсем голая! Это возбудило его, и он подумал: может, не стоит признаваться ей ни в чем, а продолжить игру в «подарок»? Тогда он, как приедет из клуба, сразу возьмет ее в постели, тепленькую! Несколько минут Шаталин пребывал в томительной истоме, представляя, как она покорно раздвигает ноги, обвивает его шею, прижимает к груди. И вот он медленно, потихоньку, чтобы не повредить чего, входит в нее. Ему почему-то непременно захотелось медленно и потихоньку, как тогда… И вдруг крыша под ним закачалась. Она сказала, что он всю ночь ее трахал и называл Людой! Этого быть не могло! Он спал, как сурок! Он ее не трогал! Он никак не мог ее называть! Откуда она узнала про Люду? Она все знает, эта странная девка с пистолетом! Кто же она? Неужели…
Налетевший ветер растрепал его волосы и донес с площади еле уловимый бой часов. Половина одиннадцатого. Саня поднялся и, опираясь о парапет, стал осторожно передвигаться по периметру крыши.
Пожарную лестницу он обнаружил на другом краю дома. Она заканчивалась слишком высоко, примерно в трех метрах от земли. Он привязал к нижним ступенькам веревку, чтобы на обратном пути зацепиться за нее, и спрыгнул.
Сад Мандельштама показался ему райским уголком. Пахло цветами. Вот только слишком откровенно лапающаяся парочка нарушала идиллию. Парочки до сих пор раздражали Шаталина, но сегодня он их не изгонял из рая, сегодня ему было не до них.
У летней эстрады Саня притормозил и восстановил дыхание. Не надо показывать мэру, как он спешил к нему на свидание.
Скамейки, расставленные полукругом, пустовали. Он присел на самую дальнюю, под фонарем, и постарался привести себя в порядок: заправил выбившуюся из штанов рубаху, почистил пиджак, обтер носовым платком ботинки. Он убеждал себя, что делает это не для мэра, а потому, что предстоит вернуться в клуб, будто обратный путь менее тернист.
Он ждал, как зритель ждет начала представления. Мэр опоздал на семь минут – это частенько случается в театре. Он вышел из-за кустов, как из-за кулис, чинно и важно, оставив в кустах огромную тень телохранителя. Одет был в спортивный костюм не для конспирации, догадался впоследствии Саня, а потому, что совершал обычный вечерний променад с котом. На плече мэра не менее важно восседал сиамский кот с красными огоньками глаз.
Мэр приветствовал Шаталина взмахом руки и многомудрыми словами:
– Салют! Салют!
Вид мэра показался Сане слишком несерьезным для делового разговора, ради которого он стольким рисковал. И тем не менее Саня спустился к нему, и они пожали друг другу руки, а потом уселись в первом ряду и заговорили, не обращая внимания на тень в кустах и на чрезмерно важного кота.
– Честно говоря, Сашенька, я не очень-то надеялся на нашу встречу.
Поймешь ли ты мой пароль? – Он хихикнул звонким, бабьим голосом. При этом его круглое светлое лицо, которое многим казалось замкнутым и неприступным, превратилось в нелепую клоунскую маску, и только маленьким влажным глазкам почему-то было не до смеха. – А если поймешь, то сумеешь ли скрыть мою тщательнейшую конспирацию от своего босса, которому, насколько мне известно, ты беззаветно предан.
– Георгий Михайлович ничего не знает о нашей встрече, – успокоил его Саня.
– Я на это и рассчитывал, – признался мэр и после короткой паузы добавил:
– Я верил, что ты меня не подведешь.
Шаталин старался не перебивать его, но мэр еще долго не мог отыскать нужную нить, дергая за какие-то бесполезные, не приводящие разговор в движение ниточки, так что даже кот у него на плече начал зевать, а Саню просто мутило от всех этих абстрактных словосочетаний на тему жизни вообще. Но не мог же он его подгонять: «Давай короче, фраер!» Приходилось заглядывать в рот коту.
И когда бдительность Сани была совершенно усыплена и он стал подумывать, что может вернуться в клуб через главный вход и обо всем честно доложить «отцу», мэр четко произнес:
