С дрогнувшими губами Кэролайн взяла наконец кружку.
– Кто эта чертова миссис Тейлор? – спросила она, с отчаянной гримасой опустошая половину кружки. При этом она давилась и едва не плевалась, а по щекам ее текли слезы.
Ри довольно улыбнулась:
– Миссис Тейлор – старая подруга бабушки, маминой матери, живущая поблизости от Веррик-Хауса, ее дома. Мама говорит, что это лучшее место между Лондоном и Лендз-Эндом[15]. Я не видела ее пару лет, но помню, что это здоровая и веселая женщина. У нее двое сыновей, Уилл и Джон, оба величиной с гору, такими они по крайней мере мне казались. Она держит таверну.
– Ее светлость разрешает вам водиться с таким сбродом? – удивленно взвизгнула Кэролайн, которая все никак не могла прийти в себя после выпитого отвара.
– Мама очень любит и ее, и братьев Тейлор. Она крестная мать всех детей и... – Ри осеклась, стараясь подсчитать сыновей и дочерей обоих братьев. – Не знаю, сколько у миссис Тейлор внучат, но их, во всяком случае, достаточно, чтобы она была очень занята и чувствовала себя самой счастливой бабушкой.
– А как его светлость? – спросила Кэролайн. – Не может же он одобрять таких дружеских отношений... с... с простыми содержателями таверны.
Кэролайн услышала смех Ри, хотя и не могла видеть ее лицо. Служанки уже наливали холодную и горячую воду в поставленную перед камином ванну, и клубящийся пар скрывал очертания полуобнаженного тела Ри.
– Отец тоже очень любит Тейлоров. Со своей обычной сардонической улыбкой он грозится вывести братьев за фруктовый сад и поколотить их. В конце концов все они дружно хохочут, хотя я и не понимаю, в чем тут юмор.
– Вам пора уже спуститься к чаю, мисс Кэролайн, – сказала Роули, держа дверь открытой для обидчивой мисс, которая никогда не понимала намеков. – Надеюсь, вы не хотите, чтобы он остыл, как вода в ванне для леди Ри.
– Хорошо, – пробормотала Кэролайн, направляясь к двери. – Уэсли, наверное, удивляется, куда я запропала. Надеюсь, он не слишком беспокоится, – буркнула она, ускоряя шаг и беспечно помахивая рукой через плечо. – Мы с Уэсли, видимо, встретимся с тобой позднее. Боюсь, что и целым чайником не смыть этот отвратительный вкус во рту, – сказала она, шелестя юбками и бросая косой взгляд на так и не раскаявшуюся Роули.
Крепко захлопнув дверь за полной фигурой Кэролайн, которая, казалось, так и дышала самодовольством, Роули сердито фыркнула:
– Я бы с удовольствием вымыла рот мылом этой мисс. И вряд ли лорд Лоутон вспомнил хоть раз об этой девице, которая считает себя важной особой, особенно после того, как отведал крыжовенных пирогов миссис Пичем. А как уж посмеялась бы миссис Тейлор, если бы увидела, как ей влили в горло отвар. Единственный способ заткнуть ей рот. Однажды я видела миссис Тейлор, когда ездила с ее светлостью в Веррик-Хаус. Мы должны были присутствовать на похоронах дорогой тети Маргарет. Вот тогда мы с миссис Тейлор обменялись несколькими рецептами. Ее рецепты, может быть, и получше моих, но и мои тоже неплохи... Какое платье вы наденете, леди Ри Клэр? Темно-синее шелковое?
Ри вздохнула и углубилась в мечты, отдаваясь во власть теплой, приятно благоухающей воды, которая постепенно утишала все ее боли. Голос Роули звучал с унылой монотонностью, слова становились неотчетливыми, почти неразличимыми. Вдруг ей почудилось, будто на нес повеяло сильным запахом роз, и она вспомнила о таинственной женщине в экипаже. Любопытно, доехала ли она до места?
Войдя в гостиницу, полудерсвянную-полукаменную постройку в стиле эпохи Тюдоров, которую местные жители окрестили «Веселым зеленым драконом», Кейт сразу же увидела нанятого ею джентльмена из Биллингсгейта. Протянув к пылающему камину ноги в штопаных-перештопаных чулках, он нежно обнимал бутылку лучшего, какое только имелось в гостинице, бренди, и весь его облик выражал глубочайшее удовлетворение.
– Хорошо прокатились, миледи? – спросил он, слегка запинаясь, без особого любопытства. Однако, хотя и под хмельком, он все же сумел, к досаде Кейт, вложить достаточное ехидство в титул «миледи».
– Да, поездка была вполне удачной, – сурово ответила Кейт, не обращая ни малейшего внимания на неуважительное к себе обращение. – А как вы? Хорошо познакомились с содержимым своей бутылки?
– Знакомство было весьма приятным, миледи, – ответил он, громко рыгнув.
– Оно было бы не столь приятным, если бы платить пришлось вам самому. Боюсь, вам весьма дорого обошлась бы бутылка, – саркастически заметила Кейт, протягивая замерзшие руки к огню. Она как загипнотизированная смотрела на яростно пылающие поленья, и на ее вуали играли пламенные отблески.
– Я изрядно проголодалась, – вдруг сказала она, испытывая удовольствие от результатов своей поездки. – А вы, я вижу, уже поужинали, – добавила она, заметив столик, уставленный сальными тарелками и пустыми бокалами.
– Да, я неплохо поужинал, – ответил Тедди Уолтхэм, воздавая должное хозяину гостиницы. – Но вообще-то всякая еда приобретает вкус, если запить ее достаточным количеством спиртного, – спокойно сказал он. Его благодетельница проявляла странное беспокойство, расхаживая взад и вперед по комнате, выбивая своими высокими каблучками частую дробь по деревянному полу. Ее черная вуаль развевалась, как на ветру. К тому же Кейт постукивала кожаными перчатками о ладонь, что также выдавало ее нервозность. – Видать, вы очень расстроены, миледи. Может быть, хлебнете успокоительного? – И Тедди Уолтхэм великодушно протянул ей полупустую бутылку бренди.
– Расстроена? – удивленно протянула Кейт. – Ничуть нет. Мне надо подумать, вот и все, – коротко ответила она, вновь и вновь представляя себе неотразимо привлекательные в своей чистой наивности лица детей Люсьена. – Подите закажите себе еще бутылку бренди, а мне бутылку вина. И пришлите мне хозяина гостиницы, – велела она, чувствуя, что в ее голове начинает зарождаться какой-то замысел. – Ну, – сказала она, надменно взирая на все еще сидящего Тедди Уолтхэма, – чего вы ждете? Я плачу вам не за то, чтобы вы грели задницу перед камином.
Эдуард Уолтхэм медленно и даже с некоторым изяществом поднялся на ноги и при этом нарочно покачнулся. Ему было выгодно, чтобы миледи недооценивала его возможности. Вызывать у нее недоверие и подозрения – явно опасно. Разумнее всего прикинуться шутом, ведь к шуту не относятся серьезно, а значит, в случае необходимости легче будет изменить свои планы.
– Желание миледи для меня закон, – галантно поклонившись, сказал Тедди Уолтхэм и, явно стараясь не уронить своего достоинства, вышел.
Довольно вздохнув, Кейт заняла место Эдуарда Уолтхэма перед камином, и вскоре от прилива теплой крови ее руки начало пощипывать. Рокко занял свою обычную оборонительную позицию за дверью, но Кейт ощущала в нем что-то незнакомое, странное; в какой-то миг ее даже кольнул страх перед этим огромным человеком с детским умом. Но она тут же откинула свои страхи и сомнения с такой же легкостью, с какой несколько мгновений назад скинула плащ.
