Даг устало вздохнул. Теперь ему казалась совершенно наивной мысль о том, что он сможет избавиться от ответственности за эту женщину.
За его спиной раздался какой-то шорох. Даг повернулся и увидел, как в каморку проскользнула рыжеволосая рабыня и уставилась на Фиону расширенными от ужаса глазами.
– Ты ведь еще не убил ее, не правда ли? – спросила она.
Даг отрицательно покачал головой, а потом, в свою очередь, спросил:
– Как настроение в зале? Бродир уже не визжит, словно недорезанный боров?
– Нет, хотя все еще требует крови пленницы и клянется, что он ей этого никогда не забудет.
Даг кивнул.
– А что говорит ярл?
Девушка пожала плечами.
– Кнорри уверяет всех, что ты достойно накажешь свою рабыню, так как эта женщина является твоей собственностью и ты можешь поступать с ней, как тебе заблагорассудится.
– Конечно, – с горечью произнес Даг. – Я и собираюсь покарать ее.
– Покарать?
Ужас в голосе рабыни немного развеселил Дага. Неужели она в самом деле верит, что он может убить ирландку?
– Останься с ней, – коротко приказал он девушке. – Если кто-нибудь попытается сюда войти, тут же зови меня.
– Куда ты собрался?
– Я должен переговорить с ярлом.
Викинг быстро вышел.
Когда он входил в зал, обстановка там была уже намного спокойнее. У очага Мина и Ингеборг промывали теплой водой рану Бродира; в глубине Кнорри, Сигурд и Веланд не спеша ели и разговаривали, словно ничего не произошло. Заметив молодого викинга, Кнорри слегка нахмурился, но ничего не сказал.
Даг опустился на лавку, допил пиво и поднял рог, давая этим знак рабыне, а затем взглянул в водянисто-синие глаза ярла.
– Мне надо обсудить с тобой, дядя, неуважительное поведение моей рабыни.
Кнорри что-то пробурчал себе под нос.
– Ирландка вела себя совершенно непозволительно, но, принимая во внимание то, что она среди нас чужая, а рабыней стала совсем недавно…
– Ты хочешь придумать ей оправдание? – перебил его Кнорри. – Женщине? Рабыне?
Он громко фыркнул.
– Почему то, что она женщина, должно умалять ее храбрость? – спросил Даг, пытаясь подойти к делу с другой стороны. – Разве можно отрицать, что она отважно сражалась? Если бы она была мужчиной, даже рабом, ее бы воспели за такой поступок.
– Воспели бы, а потом убили. – Кнорри упрямо сжал губы.
Даг промолчал; он старался найти аргументы, которые убедили бы старика сохранить ирландке жизнь. Глядя в сторону очага, он рассеянно следил за тем, как две рабыни стирали с – пола кровь, пока Мина и Ингеборг спорили с проклинавшим всех и вся Бродиром, уговаривая его дать им возможность перенизать рану.
Даг снова повернулся к Кнорри.
– Горло Бродира не слишком серьезно повреждено; через чару дней у него останется только небольшой шрам на память.
– Если не начнется воспаление, – ледяным тоном произнес Кнорри. – Не дай Бог, если я потеряю отличного воина из-за глупости твоей рабыни, – тогда ты заплатишь мне виру.
Даг, раздумывая, провел пальцем по узору на столешнице.
– Если, ирландка будет ухаживать за Бродиром, ты можешь быть уверен, что рана не воспалится. У нее есть опыт в таких делах: она спасла мне руку и вылечила лихорадку.
В глазах Кнорри вспыхнул неподдельный интерес.
– Так, стало быть, эта женщина – целительница?
– Не могу сказать наверняка, но она умеет лечить раны.
Кнорри медленно кивнул.
– По крайней мере мы должны позволить ей вылечить Бродира, прежде чем казним ее, – раны от ножа бывают опасными.
Даг поморщился: слова Кнорри о казни ирландки ему откровенно не понравились.
– Я не хочу, чтобы ее убили, – произнес он, – потому что она помогла мне.
Кнорри осушил рог с пивом и громко рыгнул.
– Она рабыня, и у нее не было выбора. Если она и спасла твою драгоценную шкуру, ты ей ничем не обязан, потому что жизнь женщины не стоит и малой толики жизни мужчины. Если лошадь спасла тебя в битве, неужели ты будешь испытывать благодарность к животному? – Кнорри хрипло расхохотался.
Почему бы и нет? – подумал про себя Даг. Разве не могут быть связаны души животного и человека? Он спас жизнь Ульни, и она отплатила бы ему тем же, если бы была сейчас жива. Что же до женщины-ирландки, кто докажет, что ее душа не равноценна его собственной?
– Клянусь честью воина, я не могу предать ее смерти, – произнес он, твердо глядя ярлу в глаза. – Она моя собственность, не так ли? Ты не заставишь меня убить эту рабыню, если Бродир останется жив.
– Может, просто немного похлестать ее кнутом для острастки? – произнес Веланд, который до этих пор не проронил пи слова. – Это куда меньшее наказание, но и оно может удовлетворить Бродира. Главное для него – видеть ее страдания.
Даг представил стройное тело ирландки, исполосованное алыми рубцами, и душа его тут же восстала против такого издевательства.
– Боюсь, что это сразу убьет ее, – сказал он. – Рабыня – маленькая и хрупкая, она не привыкла к такому обхождению. К тому же после этого ее цена упадет.
– Ты уверен? – хмыкнул Кнорри. – Если, как сказал мне Сигурд, ты велел женщине помогать Мине по хозяйству, то как могут несколько шрамов на ее спине сделать ее непригодной к работе?
Даг почувствовал, как у него на щеках заходили желваки. Он не мог объяснить соплеменникам свое желание оградить ирландку от неприятностей, потому что это была откровенная и непростительная слабость с его стороны.
Кнорри бросил подозрительный взгляд на Дата.
– Тебя тянет к этой женщине? Может быть, ты ждешь, что она нарожает тебе детей?
Даг оцепенел. Ему не хотелось сознаваться в своих чувствах, но сейчас это могло оказаться единственным способом спасти ее.
– Она… симпатичная, – смущенно пробормотал он.
Сигурд громко расхохотался, но Кнорри не поддержал его, он лишь нахмурился и мрачно произнес:
– Если она небезразлична тебе, я готов уважить твое желание. Но не забывай, что твоя первейшая обязанность – хранить верность своим товарищам по оружию.
Даг с облегчением перевел дух. Благодарение Одину, что Кнорри питает слабость к нему и не считает нужным скрывать это. Старик никогда бы не принял во внимание чувств викинга, если бы этот викинг не был его племянником.
– Так как насчет кнута? – спросил Веланд. – Или ты решил отменить и это тоже?
– Даг прав, – вздохнул Кнорри. – Такое обращение и в самом деле может убить ее. – Он решительно махнул своей высохшей рукой. – Женщина будет лечить рану Бродира, а Даг сам придумает, как лучше наказать пленницу, чтобы сломить ее непокорность. – Ярл помолчал, глядя на племянника. – С этого момента ты должен построже присматривать за ней. И помни – ничего подобного я больше не потерплю. – Старик поднялся со своего кресла и, пошатываясь, направился к выходу из зала; по-видимому, он уже достаточно выпил и собирался лечь спать. Даг облегченно прикрыл глаза, челюсти его сжались. Теперь, по крайней мере, он сполна оплатил долг этой женщине. Сможет ли она когда-нибудь оценить, как он рисковал, спасая ее жизнь? Насмешливый голос Сигурда прервал его размышления.
