– Я не настолько наивна, чтобы ни о чем не догадываться. Но до последствий мне нет никакого дела. Джек, я прошу всего один вечер наслаждений. Неужели я не заслуживаю такой малости?
Лицо Джека омрачилось, но печаль на нем была быстро вытеснена вожделением. Протянув руку жестом музыканта, присевшего к роялю, он положил ладонь на грудь Лайзы. По ее телу начал распространяться жидкий огонь. Она закрыла глаза, чувствуя, как сильные пальцы подхватывают снизу пышные полушария, как касаются ложбинки между них. Да, этого она и ждала. Но откуда ей было знать, что прикосновение окажется таким действенным? Она выгнула спину, сама прижимаясь грудью к ладони Джека.
– Вы прелестны, – шептал он, любуясь ее профилем. Ее грудь вздымалась и опадала, дыхание участилось. Джек сжал нежную округлость через платье, нащупал проступивший под тонкой тканью сосок, покатал его между пальцами, и Лайза затаила дыхание, вцепившись ему в плечо. – Я хочу предаться любви с тобой, Лайза. – Он поцеловал ее в щеку, и она со стоном приоткрыла губы. Джек зашептал, касаясь ее уха: – Я хочу тебя. Хочу тебя всю, и не только на одну ночь.
Радость на мгновение выхватила ее из пучины вожделения, и она улыбнулась, а спустя мгновение вздрогнула от поцелуя в ухо, в нежную раковину которого Джек просунул язык. Недовольная собственной чувственностью, Лайза нахмурилась, но тут же содрогнулась от удовольствия. Зубами Джек отогнул кружевной воротничок, спустил его с гладкого белого плеча, поцеловал теплую кожу и вдруг поднял голову.
– А ты уверена, что хочешь этого, Лайза?
Она напряглась, глядя на него, как на беглеца из Бедлама.
– Господи, ну конечно!
– Я готов, но только если ты очень хочешь.
– Джек, честное слово, я хочу тебя.
Он пробудил в ней страсть, и останавливаться на полпути она не собиралась. Она порывисто поцеловала его, просунув язык в рот. Какая-то непрочная преграда между ними рухнула, лопнула тонкая проволока, на которой они балансировали, и оба полетели в бездну, мгновенно утратив сдержанность и стыд. Забыв обо всем, Лайза целовала Джека с неожиданным для девственницы пылом.
Крепко обнимая за талию, он прижимал ее к себе и наслаждался поцелуями. Но не прошло и нескольких минут, как он вдруг выпрямился, вскинул голову и с досадой вздохнул:
– Господи, Лайза, никогда в жизни я никого не хотел так, как тебя! Но придется подождать. Ты должна кое-что узнать.
Изумленная его геркулесовой силой воли, она посерьезнела.
– Что, Джек?
Он обнял ее, как ребенка, которому собирался рассказать сказку на ночь.
– Жил да был однажды человек, и звали его лорд Роберт Баррингтон. Он носил титул виконта, был беспринципным и подлым, и за свою жизнь сотворил пару-тройку внебрачных детишек. Эти маленькие беспризорники и сейчас скитаются по лондонским улицам вместе со своими матерями, обезумевшими от голода и навсегда обесчещенными.
Лайза смотрела ему в глаза, не отрываясь.
– Как ты узнал? – прошептала она.
– Я часто бывал в тюрьмах, помогая подзащитным. Чего только не наслушаешься в мрачных холодных камерах и грязных коридорах!
– Но я слышала, у многих аристократов есть внебрачные дети…
– Вот именно. Но Баррингтон не просто развлекался со смазливыми служаночками. Он часто бывал у продажных женщин. И, как известно, редко платил за их услуги. А иногда не считался с желанием женщин.
У Лайзы гулко застучало сердце.
– Ты хочешь сказать… он… он насиловал их?
– Вполне вероятно. Но насилие, совершенное аристократом над проституткой, не считается преступлением. В суд на виновного никто не подал, а если это было не насилие, чем объяснить, что многоопытные женщины оказывались в положении? Само собой, Баррингтон не понес никакого наказания. Пострадали только его дети, рано или поздно попавшие в тюрьму за украденный кусок хлеба. Одна из женщин, о которых речь, умерла при родах. Значит, пострадала и она.
Лайза обняла его и приклонила голову на плечо. От Джека исходили приятное тепло и сила. Лайза не понимала, как он может быть таким жестоким.
– Прошу, умоляю, больше ни слова!
Джек погладил ее по голове и прижал к себе, пытаясь успокоить. Но для исцеления Лайза должна была проглотить горькую пилюлю.
– А еще ты должна знать: Баррингтон насмерть рассорился со своим отцом, маркизом, проиграв все свое содержание. Человек, за которого ты собираешься замуж, – заядлый игрок, он проигрывает деньги сразу, едва они попадают к нему в карман. Говорят, маркиз Перрингфорд отрекся от него и что от фамильного состояния Баррингтону не достанется ни гроша. Титул маркиза не передается вместе с наследством, доходов у Баррингтона нет никаких. Прибавь к этому вероятную причастность к поджогу, и ты поймешь, какого мужа себе выбрала.
– Почему ты рассказываешь мне все это? – еле слышно выговорила Лайза.
– Потому что ты должна знать, кто он такой, прежде чем броситься в омут очертя голову. От такого человека можно ждать чего угодно.
Лайза промолчала, тщетно пытаясь согреться в его объятиях.
– Лайза, – продолжал Джек, – все это я рассказываю для того, чтобы ты поняла: тебе незачем предаваться любви со мной сейчас. Дождись, когда будешь свободна. Разреши мне разделаться с ним, и я предложу тебе руку и сердце. Пусть все свершится в положенный срок. Я хочу поступить с тобой, как подобает порядочному человеку. Ты заслуживаешь уважения. А еще… я не хотел бы вновь вымаливать у тебя прощение.
Слезы затопили ее глаза, она прижалась щекой к его щеке. Ей хотелось выкрикнуть, как во сне: «Я здесь, Джек. Я все время была здесь и ждала тебя». Дольше ждать она не в силах. Все замыслы могут расстроиться. Она рискует потерять Джека, не завершив то, что было начато восемь лет назад. Нет, она не допустит, чтобы минута страсти прошла даром.
– Джек, ты нужен мне. Не отвергай меня, – зашептала она. – Меня до боли тянет к тебе. Болит здесь, в груди, где моя душа. Избавь меня от этой боли.
Его лицо стало бесстрастным, но Лайза сразу поняла, как глубоко тронули его эти слова. Она почувствовала, что его твердый жезл уперся прямо ей в бедро. Какое удивительное, почти пугающее ощущение! Что это за невиданная, неукротимая сила, которая подхватила их и несет неизвестно куда? В глазах Джека вспыхнул огонь, он притянул Лайзу к себе и спустил рукав с ее плеча еще ниже, пока грудь не очутилась на свободе.
Сначала выглянул набухший сосок, а потом и все пышное полушарие.
– Какое чудо… – хрипло вымолвил он, осторожно прихватил сосок зубами и обвел его языком, вызывая в глубине тела Лайзы сладкую дрожь.
– Джек, как приятно! Дорогой, я и не знала, что мужчины умеют быть такими нежными. Прошу, не останавливайся. – Ощущения менялись каждую секунду, и Лайза боялась только одного: что все кончится слишком быстро. Чего она ждет, она пока не знала, но жаждала большего.
