В три часа Мюриэль встала пописать. Как и всегда ночью, она не стала спускать воду. Вообще-то, сверху ничего не должно быть слышно, но кто знает, лучше так. И потом, по ее мнению, нужно больше думать о воде. Перестать ее все время растрачивать. Не давать ей течь понапрасну. Пока чистишь зубы, моешь руки или посуду. Это же просто ужас. Блин, сколько ж мы проматываем, одуреть можно! Мюриэль задумалась об окружающей среде, это ново. Она согласна с Кимом, хватит быть недоумками и позволять вертеть собой, как баранами. Ничего нельзя принимать на веру. Стать творцом своей жизни, принять ответственность за себя, отвечать за собственные отходы, да! Ладно. Но она еще не готова перейти на биотуалеты! Ее из себя выводит одна мысль, что придется писать и какать в какой-то поглотитель, как домашние кошки! Хотя Ким изо всех сил старается ее переубедить. И ее, и других обитателей фермы. Пока никто особенно не возгорелся, кроме Марселины, но та и так была в курсе. Он хочет, чтобы они встретились с другими людьми, которые уже выбрали эту систему, и могли задать вопросы напрямую, устроить что-то вроде форума. Самые большие сомнения у них возникают по поводу запаха. А еще возня с гигиеническими ведрами – это совершенно неудобно, отвратительно и архаично, верно ведь? И, честно-то говоря, разве компост на основе человеческих отходов действительно подходит для удобрения? А как насчет патогенных микробов? Уничтожаются ли они в процессе компостирования? Он выведет их на блог, где они смогут посоветоваться со специалистами. Будет забавно посмотреть, как старики чатятся в Нете.
Выйдя из ванной, Мюриэль заколебалась: ей не очень хотелось сразу возвращаться в постель, и она пошла посмотреть, нет ли чего интересного в холодильнике. Он пуст. Что-то привлекает ее внимание на столе. Надо же, иллюстрированный журнал и плитка шоколада! Откуда это все взялось? Она недолго задается вопросами, усаживается на скамью, отламывает дольку и смакует ее, перелистывая страницы журнала. В какой-то момент слышит шум. Кто-то наверху ходит. Шаги направляются к лестнице. Мюриэль поднимает глаза, ждет вновь прибывшего… голые ступни, потом ноги, длинная белая майка и… голова девушки. Какая-то новенькая, раньше она никогда ее не видела.
– Привет.
– Привет.
И снова утыкается носом в журнал.
– Туалет – вон та дверь.
– Спасибо.
– Ночью я стараюсь не сливать воду, так что смотри сама…
– А, так здесь не биотуалеты?
– Ну, мы еще не решили.
Девушка состроила гримаску. Вернувшись, она пристроилась поближе к печке, чтобы согреть ноги.
– Я Сюзанна. А ты?
– Мюриэль.
И тут в тишине раздалось хриплое мяуканье. Их пробрало до костей. Переглянувшись, они встали посмотреть, что там за печкой.
– Господи, да что ты тут делаешь, Шамала, миленькая моя?
64
Долгая ночь (Вторая часть)
Мюриэль и Сюзанна сидят по обе стороны от Шамалы. Остаток ночи они провели, поглаживая ее, держа за лапку, ласково шепча в самое ушко: Не бойся, лапонька моя, самая красивая… все будет хорошо… это тяжело, но у тебя все получится… а сейчас давай, тужься… ну, еще… хорошо, ты уже почти… вот… какой у тебя красивый ребеночек, браво, киска моя… ой, а вот и другой…
Ранним утром она родила последнего. Оставался всего час до того, как Мюриэль пришлось бы вставать, чтобы идти на курсы, так что ложиться уже не имело смысла, поэтому они с Сюзанной приготовили кофе с бутербродами и принялись болтать. Начали с учебы: графика у Сюзанны, школа медсестер у Мюриэль… Ха, вот смешно, а у меня тетя акушерка… Не шутишь? А я последнюю стажировку проходила в роддоме… надо же, ты наверняка ее видела. Она такая плотненькая, кругленькая – ну как ты вроде, – в очках, и у нее жуткая дислексия!.. Нет, не припомню… Я тебя с ней познакомлю, она классная, вот увидишь… Как кстати, у меня куча вопросов по стажировке… А потом они заговорили на другие темы. С мальчиками покончили быстро: Сюзанна возвела глаза к потолку и надула губы, а Мюриэль надула губы, уставясь в пол. Все было ясно, добавить нечего, и они перешли на другие темы. Музыка, кино, путешествия, которые они мечтают однажды совершить, и, наконец, просто мечты. Они подружились до такой степени, что могли болтать обо всем без обиняков. И Сюзанна заговорила о проблеме лишнего веса. Мюриэль не стала обижаться. Наоборот, она не против об этом поговорить. Признала, что уже несколько месяцев – и, как нарочно, это совпало с зимой, вроде подкожного слоя жира, чтоб уберечься от холода, – ей беспрерывно хочется есть. Но с этим покончено, она решила сесть на диету и делать упражнения для живота. Иначе летом придется поставить крест на купальниках! И хоть она все это и говорит, на самом-то деле ей отчасти плевать. Во-первых, она точно не поедет на каникулах к морю, потому как сидит без гроша. Во-вторых, она не фанат бассейна. Она Телец. А как известно, Тельцы терпеть не могут воду! Вот тут Сюзанна не могла согласиться. Она как раз недавно где-то прочитала, что Тельцы, несмотря на расхожее мнение…
Когда будильник прозвенел, Ким был удивлен. Сначала тем, что оказался в постели один, а потом – видом двух девиц, которые болтали внизу как закадычные подружки, и, наконец, обнаружив, что Шамала родила четырех малышей.
Только вернувшись в тот день вечером с занятий, они с Мюриэль узнали про Гортензию. Это их здорово потрясло. Особенно Мюриэль. Она взяла себя в руки и зашла в комнату, чтобы в последний раз побыть с телом Гортензии, – она чувствовала, что для Симоны это важно. Будь ее воля, она бы и близко не сунулась: мертвые на нее здорово действовали. Но оставалась она там недолго, голова закружилась, и она чуть не грохнулась без сознания. Ги и Фердинанд помогли ей дойти до дивана, чтобы она немного полежала. Когда она поднялась, ей стало получше, и все же она решила отправиться прямиком в кровать, без всякого ужина. Что-то ее замутило.
65
Как и следовало ожидать…
…Совсем скоро после смерти Гортензии Симона начала терять интерес ко всему, что ее окружало. Но Ги был начеку. Он сразу приметил некоторые мелочи, которые не могли обмануть. Каждый день она ложилась спать чуть раньше, чем накануне, вставала чуть позже, не обращала внимания на прическу, очень редко присоединялась к другим на скамейке вечером после ужина. Зато просиживала там одна целыми часами днем, не двигаясь, ничего не делая, просто глядя в небо на бегущие облака. А как только кто-нибудь подходил, тут же вставала и убегала, ссылаясь на какое-то неотложное дело. Что еще серьезней, она совершенно потеряла аппетит. И это было совершенно на нее не похоже, в нормальном своем состоянии она была лакомкой. Только вот теперь, очевидно, ничто не было для нее нормальным. Ее половинка, ее невестка Люмьер угасла, и она больше не знала, что делать и за что цепляться, а главное – осталось ли еще желание. Когда ей задавали вопрос, она прерывалась на середине фразы, пожимала плечами и бормотала: Да и какая разница, на самом-то деле. Ги прошел через это совсем недавно и знал все наизусть. Он стал искать способ помешать ее уходу. Непростая задача: Симона была еще упрямей, чем он сам. И намного старше. Придется попотеть…
