— Ты за героин подыхать будешь?
— Это твой снайпер сдох за героин! — горло Бурова уже горело от крика, он закашлялся. — Мы защищаемся!
Парламентер из главаря был некудышный. Он яростно взревел:
— Б… дина, мы же вас всех перебьем! Я лично тебе башку снесу! Отдай сумки и все! И мы…
Голос главаря заглушил мощный гром. Буров услышал, как задребезжала столешница, закрывающая окно. Когда гром стих, главарь повторил:
— Отдай сумки, и все, и мы уходим! Ты герой! И ты живой! Если нет, мы начнем атаку! Тебе это не понравится, отвечаю!
Буров скосил глаза на Веру. Свет фонаря на полу падал на ее лицо. В глазах горела робкая надежда. А вдруг это шанс на спасение? Глупая девчонка, мрачно подумал Буров.
— Допустим! — крикнул Буров.
— И что?
— Допустим, мы согласны! Как? Как я передам тебе сумки?
— Как угодно!
— Не е… мне мозги! Я открываю дверь и твоя кодла начинает палить! Я еще жить хочу!
Судя по голосу, главарь воодушевился и обрадовался.
— Вот теперь пошел базар! Можешь скинуть со второго этажа! Из любого окна!
— И вы меня завалите? Х… тебе!
— Я, б… дь, совсем долб… б, в сумку с наркотой палить?! — взорвался главарь. — Ты скидываешь сумки! Мы их подбираем и сваливаем! И все! Отвечаю! Нам нужны только они!
Буров снова посмотрел на Веру. Она, склонившись к полу, приблизилась к нему.
— Может, на самом деле, Георгий Иваныч?
— Ты им веришь? Они почти час палят, но ведь пока не зашли.
— А если начнут жечь? — ее голос дрогнул. — Вы сами окно еле потушили! А если у них гранаты?
— Эй, мент! — требовательно проорал голос.
Буров поколебался.
— Нам нужно время!
— Никакого времени! Решай сейчас!
Вера не сводила глаз с Бурова. В ее взгляде было только одно — желание жить. Буров стиснул зубы.
— Ладно!
— Что?
— Мы согласны!
— Вы серьезно? — ахнула Вера.
— Мы ждем, мент!
— Не стреляй пока! Скажи своим! — предупредил Буров. — Если будешь палить, хер тебе, а не сделка!
— Не вопрос!
Буров пригнулся и пересек фойе. Семен с распухшим от ударов Бурова лицом с надеждой взирал на опера. Буров хотел врезать ему прикладом. Хотя в душе он понимал, что мужик миллион раз пожалел о находке этих проклятых сумок.
— Георгий Иваныч, вы серьезно?! Мы сделаем это?
Буров, не отвечая, взял фонарь и шагнул в комнату вещдоков. Пыльное помещение встретило его стеллажами, заваленными ящиками с вещественными доказательствами. Здесь было все, как на блошином рынке или барахолке: от дырявых сапог и меховых шапок, упакованных в пакеты как средство защиты от моли, до оружия. Сумки с героином лежали на полу, под вторым стеллажом.
Буров выдвинул крайнюю, самую легкую. Внутри находились 5 килограммов, которые ему лично в руки совсем недавно вручил бомж. Вот уж точно: «Это было недавно — это было давно». Буров открыл сумку и, поколебавшись, высыпал 10 плотных пакетов с афганской маркировкой — по 0,5 кг героина в каждом — на пол. Задвинул их ногой назад под стеллаж.
Вера, судя по потухшему взгляду, все поняла.
— Мы не отдадим наркотики, да…?
Буров ответил не сразу. Нет, ему не нужно было сформулировать мысль — ему требовалось, чтобы он сам услышал себя и поверил в собственные слова. Поверил, что делает правильно. Буров заставил себя вспомнить Муртазина. В глазах послушно всплыл тот ужасный образ: почти обезглавленное тело опера на крышке капоте машины и куски того, что было его напарником, которые вываливались из его черепа на металл…
— Если отдадим, это будет преступление. Но учитывая, что тут творится, на это уже плевать — это не главное. Вера, если мы отдадим, это стадо убийц на огромной скорости выдвинется из города. После расстрела ППСников все выезды перекрыты ментами. Как думаешь, сколько ментов умрет еще? Перед тем, как они выберутся на трассу?
— Но ведь… они увидят, что… мы обманули.
— Для этого они должны взять сумки. А там, глядишь, немного сравняем счет.
Семен молча простонал. Вера, закусив губу, поколебалась и кивнула.
— Хорошо. Что делать?
Буров вдруг почувствовал нежность к этой девчонке. Захотелось обнять ее.
— Тащи из комнаты старшины то, что сможешь. Любой хлам. Все ненужное у него внизу.
Вера бросилась выполнять поручение. Буров проследил — у двери она пригнулась так, что практически легла на пол, и мышью шмыгнула в дверь.
— Семен, слышишь меня? — Семен не ответил. Буров взглянул на его потухшее, искаженное страхом смерти лицом. Черт… — Семен, скоро все закончится. Сейчас в отдел начнет возвращаться народ. И они нас спасут. Мы просто выиграем немножко времени. Я обещаю. Слышишь меня?
Буров не был уверен, что Семен поверил. Но железнодорожник смог проскрипеть:
— Да.
— Молодчик. Дуй на второй. Только пригнись как следует, мало ли. По коридору направо, вторая дверь слева. Там висит табличка «приемная». В углу огнетушитель. Хватаешь его в зубы и тащишь сюда. Все понял?
Семен слабо кивнул и побрел в темноту.
Вера выползла в коридор, волоча за собой два объемных пакета. Буров посветил фонарем: старая обувь, которую прощелыга-старшина никогда не выбрасывал — надеялся впарить личному составу вместо новых.
— Это сойдет?
— Еще как. Помоги.
Вдвоем они затолкали один пакет в сумку. С улицы, перекрикивая дождь, рявкнул голос главаря:
— Эй, мент, уснул?! Твою мать!
Буров чертыхнулся.
— Вер, займись второй одной сумкой! Наркоту бросай прямо на пол!
Буров подбежал к двери, сразу юркнув в укрытие стены.
— Сейчас! — крикнул он. — Там б… дь сто килограммов! Думаешь, это так просто?!
— Ты один что ли остался? — злился главарь. — Пусть остальные жопы поднимут и подсуетятся!
— Остальные за вами палят! Уж извини, но не верим мы тебе! Сейчас, одна сумка уже готова! Оттащим вторую — и скинем!
— Мне нужны сразу все!
— Я сказал, мы согласны! НО сначала только две! — твердо проорал Буров. — Или так, или никак!
Вера закончила с сумкой и позвала Бурова. Кивнув, опер забросил на плечо автомат, подхватил обе спортивные сумки со старой обувью и по сотрясаемой ливнем и громом темноте побежал к лестнице.
— Не высовываться! — напомнил Рама. Кто-то бросил в эфир «Понял», но кто — Рама не расслышал из-за грохочущего ливня.
