Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Ануш!
Лоб ее перехвачен веревкой, чтоб голова не свесилась. Руки тоже стянуты волосяной веревкой. Она сидела верхом на изгибе дуба, так что сучковатый угол крутого изгиба выступал между голых ног, скрученных внизу.
— Она хотела бежать! Смотрите все, — она хотела бежать! — лениво покрикивал старый косматый хазарин с кольцом-серьгой в левом ухе, отираясь под деревом на такой же косматой лошадке и что-то жуя от нечего делать.
— Господи, упокой христианскую душу! — плачуще произнес проповедник.
Она смотрела, но взгляд ее был совеем не такой, как давеча, на реке. И улыбалась синими губами, но тоже иначе. Мертвые улыбаются по-своему.
Больше всего поразила Руслана не жуткая улыбка, не равнодушный, отрешенный взгляд Ануш, не багровые полосы от ударов плетью по всему телу, не чернота окоченевших ног, а правая грудь, наискось разрубленная надвое, и грубая веревка, втиснутая в глубокий разрез на этой смуглой груди.
Сосок, темный, крупный, оказался на нижней половине, и на самом его конце замерзла алая капля.
У Руслана как-то диковинно задергалась голова, — будто ее, мотая из стороны в сторону, кто-то резко встряхивал за волосы. Не жалость к Ануш, — какая уж тут жалость, закаменело сердце, — и не ужас при виде смерти, — насмотрелся он на нее, — а нелепость, кричащая нелепость того, что случилось, ударила его по душе.
Вот, была у женщины грудь, и женщина небось гордилась, любовалась ею, тугой и круглой. И небось кто-то там, за горами, целовал эту грудь, в страсти припадая дрожащими горячими губами к этому соску.
Веточка, которую она давеча кинула ему, еще у него в руке, а самой уже нет.
Что же ему — только и подбирать после них то черевички, то веточки?
— Смотрите все! Так будет с каждым, кто вздумает бежать.
— Не убий, говоришь?
— Заповедь шестая.
— Что надобно сделать… чтоб перейти в твою веру? — глухо сказал Руслан.
— Не в мою, в Христову. Она ж и моя.
— Ну, в Христову. Надобно пройти таинство крещения, омыться от всех старых грехов, то есть умереть плотски и возродиться для духовной жизни.
— Умереть?!
— Условно. Кто не родится от воды и духа, не может войти в царство небесное, сказал Иоанн.
— Давай.
— Но созрел ли ты для веры Христовой?
— Созрел.
Ледяной ветер хлещет, как сто хазарских бичей. На привале, переговорив с начальником стражи и получив его согласие, проповедник отвел Руслана с Карасем подальше от пленных, за бугор, под которым в бочаге блестел на поверхности мутной воды тонкий серый лед.
— Обнажись, — приказал старик.
Не много времени ушло у Руслана, чтоб обнажиться, — скинул рубаху, порты скинул рваные, и весь тут.
— Сыне, что за узелок у тебя на вые?
— Русская земля.
— Сними, брось.
Руслан взял узелок в руку, хотел сорвать, — но тут вся его сущность взбунтовалась: все равно, что сердце вынуть, бросить.
— Пусть висит, — сказал он робко. — Не кумир же, не идол. Не то, что на земле, — а сама земля.
— Брось.
— Не брошу.
— Брось!
— Ну, тогда… не буду креститься.
— Упрямое ты чадо. Господи, прости неразумным их неразумие!
Старик разбил палкой лед в бочаге, сунул, бормоча молитву, в грязную воду серебряный крест, дунул Руслану в лицо, дунул на воду, чтобы придать ей благодать.
Руслан дрожал, — не от холода, от волнения: шутка ли, сейчас он умрет, хоть и условно, и тут же возродится к новой жизни.
— Повторяй за мною символ виры! Я верую, что есть единый бог…
— …единый бог…
— творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде всех веков.
— …всех веков.
— Я верую…
— …верую…
— что слово сие есть сын божий, многократно являвшийся патриархам под именем бога…
— …хам под именем бога…
— …одушевлявший пророков…
— …вши пророков…
— …спустившийся по наитию бога духа святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный ею; что слово это — господь наш Иисус Христос, проповедовавший…
— …во вши…
— … новый закон…
— …во вши… вый закон…
— … и новое обетование царства небесного.
— … бесного.
— Я верую…
— …верую…
— что Иисус Христос совершил много чудес…
— …шил много чудес…
— был распят, на третий день по смерти своей…
— …спят на третий день по смерти своей…
— …воскрес и вознесся на небо, где сел одесную отца своего.
— …сную отца своего.
— Что он вместо себя послал духа святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить ею.
— …дить ею.
— Что в конце концов он придет с великой славой даровать своим святым жизнь вечную и неизреченное блаженство…
— …женство…
— …и осудить злых людей на вечный огонь, воскресив тела, как наши, так и всех других людей.
— …тих людей!
— Сойди, — указал священник на воду.
Плюхнулся Руслан в ледяную купель, окунулся всем телом…
— Выйди и облачись.
Руслан, цепляясь за пучки сухой жесткой травы, вылез из ямы, — вода на коже стала тут же замерзать: тонкий слой льда заблестел по всему телу, как на кувшине глазурь. Старик надел ему на шею медный крестик, на плечи — новую белую рубаху.
— В знак полного обновления нарекаю тебя, раб божий, христианским именем Роман! — Он размашисто осенил смерда крестным знамением: будто укрепил его стать и заодно перечеркнул его суть.
Новообращенный поцеловал ему руку, сказал другу, с трудом унимая перестук зубов:
— А ты, Карась?
— Я… погожу, погляжу, — дело темное. Беги к костру, обогрейся, а то прямиком угодишь в небесный чертог…
Почему проповедник сказал, что крещение не дает блаженства на земле, что оно лишь путь к достижению высшего блаженства после смерти, когда душа человека соединяется с богом? Раб божий Роман сподобился достичь блаженства уже здесь, на земле.
Он благодушно улыбается в ответ на угрозы стражей, терпеливо сносит пинки и брань, оскорбления, покорно делает, что ему велят: на стоянках носит воду и хворост, разжигает костры, помогает хазарам ставить палатки, чистить лошадей.
— И впрямь нищий духом, — насмехается над ним Карась. — Ну, чего сияешь? Его бьют, а он рад, дурак.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
