— Что ж, похвальная предусмотрительность, — на самом деле Буч так не думал. Его нервировало, что за все те дни, когда миссия находилась в Твин Фоллз, им с Ковальски так и не удалось установить личность «крота». Полная секретность — таково было условие, которое работавший на Директора ФБР русский поставил агентам в первую же их встречу. С тех пор он каждый раз приходил в черном, скрадывавшем очертания фигуры комбинезоне и черной маске. Единственное, за что могли зацепиться Ковальски и Буч, был рост — и то при условии, что «крот» не пользовался специальными вставками в ботинки, подобными тем, которые любил президент Франции Саркози.
— У меня есть кое-какие новости, — произнес гость, игнорируя приглашение сесть в кресло. — Во-первых, сегодня на Территориях произошло ЧП. Пропал один из ученых, Нестор Тарасов. Гумилев принял решение не сообщать об инциденте ни академику Делиеву, ни американской стороне.
— Как это — пропал? — не понял Ковальски. — Они что там, бродят в одиночку, как полные психи?
— Нет, передвижение в одиночку строго запрещено. Тарасов пропал, несмотря на то, что шел в паре. Пропал бесследно.
Гость специально подчеркнул последнее слово, и по спине у Маккормика прошел холодок.
— Вообще-то это неплохой предлог для того, чтобы увязаться, наконец, с ними, — проговорил Ковальски. — Мы — федеральные агенты, и исчезновение иностранного ученого на Закрытой Территории находится в нашей непосредственной компетенции…
— Гумилев будет скрывать исчезновение Тарасова до последнего, — возразил гость. — Но завтра он наверняка бросит на Территории все свои резервы — будет искать пропавшего ученого.
— И что в этом такого? — прищурился Маккормик.
— Возможно, вы еще об этом не знаете, — в голосе гостя послышалась едва уловимая насмешка, — но майор Магдоу принял решение снова запустить на Территорию «Итеров». О, нет, это не связано с исчезновением Тарасова, тем более, что майор о нем ничего не знает. Рутинная операция, военные проводят такие рейды раз в месяц, для профилактики. Но мне почему-то показалось, что сейчас это совпадение может оказаться для вас кстати.
— Неужели? — спросил Маккормик, про себя подумав: «мысли он читает, что ли?».
— Впрочем, я могу и ошибаться. В таком случае забудем все, о чем мы сейчас говорили.
Гость повернулся и, не прощаясь, вышел из фургончика. Ковальски фыркнул и плотно закрыл дверь трейлера.
— Строит из себя крутого, — неодобрительно заметил он. — Вот будет забавно, когда в конце операции я стяну с него этот черный чулок и взгляну на его рожу…
— Боюсь, это будет не слишком забавно, Пол, — Маккормик барабанил пальцами по краю стола. — Что-то подсказывает мне, что этот русский не даст снять с себя маску добровольно. А ссориться с ним мне почему-то не хочется…
Он поднялся с кресла и подошел к окну. Отдернул шторку, выглянул наружу. Там, как и следовало ожидать, было темно.
— Знаешь, Пол, мне в какой-то момент показалось, что этот русский «крот» читает у нас в головах. Во всяком случае, у меня.
— Да? — Ковальски скорчил саркастическую гримасу. — И что же он там прочитал, в твоей голове? Расписание заездов на ипподроме Лорел[11]?
Маккормик действительно любил по выходным поиграть на тотализаторе, причем обычно ему везло — у него был нюх на лошадей.
— Завтра на Территорию выйдут «Итеры», — не обращая внимания на иронию напарника, сказал Буч. — А мы с тобой имеем право доступа в их ангары.
— Что ты задумал, Буч?
— Ничего особенного, приятель. Всего лишь маленький сюрприз для наших русских друзей.
Гумилев шагал взад-вперед по палатке в напряженной тишине. Он уже выслушал доклады всех, кто принимал участие в экспедиции, потерявшей Тарасова, и теперь думал, что делать.
— Вы точно ничего больше не припомните? — остановившись, спросил он Оксану Иванову.
— Нет, Андрей Львович. Ничего. Я шла первой, Тарасов — за мной. Когда я в очередной раз обернулась, его уже не было.
— И никаких звуков борьбы?
— Никаких.
— Мы тщательно осмотрели трейлерный поселок, — убитым голосом проговорил расстроенный Санич. Он уже подробно доложил о принятых мерах, и теперь повторялся, но Гумилев не стал его останавливать. — Потом осмотрели еще раз, проверили везде, куда только могли забраться. Совершенно безлюдное место, видно, что там давно уже никто не жил. Что могли, разграбили еще в две тысячи двенадцатом.
— Получается, Нестора похитили, — заключил Синцов. Он из всей группы был наиболее дружен с Тарасовым, и теперь очень переживал. Собственно, переживали все, потому что добродушного и умелого Нестора уважали, особенно после того, как он фактически спас группу при нападении безумцев.
— С какой целью? Потребовать выкуп? Но это нелепо, Игорь, — Гумилев сел на раскладной стульчик и сложил руки на груди. — Хотя… Мало ли, что можно потребовать с нас. Лекарства, продовольствие, оружие…
— Странно, что он не сопротивлялся, — сказал Лобачевский. — Вроде крепкий парень, и стреляет отлично. К тому же Оксана ничего не слышала.
— Ладно, — Гумилев снова встал. — Американская сторона пока ничего не знает. Предлагаю сейчас совершить внеплановый выезд в следующем составе: я, Санич, Грищенко, Иванова, Дербенев.
— Простите, а как же мы? — вскинулся Артемьев, задрав бородку, которую начал отращивать еще задолго перед вылетом.
— Мы тоже имеем право принимать участие в поисках…
— Пропал человек, Петр Петрович. Это чрезвычайное происшествие. И поедут те, кто имеет поисковые навыки, не говоря о боевой подготовке. Ученым в данном случае делать там совершенно нечего. У вас есть материал, займитесь объектом. В конце концов, «Илиада» «Илиадой», а непосредственных исследований вируса и его действия никто не отменял. Поняли?
— Понял, — недовольно проворчал Артемьев.
— Вот и выполняйте.
Гумилев понимал, что чересчур строг с пожилым психологом, но сейчас нужно было поступать именно так. И ни в коем случае не допускать разброда и шатаний, тем паче если Нестора Тарасова все же не удастся найти. Хоть бы какой-то след нащупать… нет ничего хуже неизвестности. Даже мертвое тело и то немного успокоит людей.
— Олег, готовь «тигра», — бросил Гумилев Саничу. — Я одеваться.
— Да что его готовить, он всегда готов, — сказал Санич, но послушно вышел из палатки и направился к машинам.
Американский майор Магдоу, тот самый, который считал Гумилева «русским бригадным генералом», для вида немного поупирался — все-таки выезды должны быть плановыми, любая самодеятельность ведет к неприятностям. Гумилеву пришлось долго и убедительно врать насчет «одного весьма любопытного места», которое срочно нужно осмотреть. Почему срочно — придумать он не сумел, но Магдоу неожиданно отвязался и сказал, что выпустит «тигра» по обычной программе: время возвращения плюс два часа, после чего группа считается пропавшей.
