Решетнев придержал за плечо некстати заторопившегося Миллерса. Снова зыркнул на кнопку. И Гумилев понял.
В тот момент, когда блокировавшие дверной проем автоматчики расступились, пропуская Роулинсона, Андрей прыгнул вперед и с размаху ударил кулаком по кнопке. Стекло разлетелось, кнопка легко подалась, и многотонная дверь моментально рухнула вниз. Полковник успел проскочить, а кто-то из автоматчиков замешкался и даже не вскрикнул. Его расплющило, словно муху. Из-под нижнего края двери осталась по локоть торчать рука. Пальцы ее судорожно подергивались.
Гумилев прислонился спиной к стене, успокаивая дыхание.
— Как жабы в банке, — красочно описал ситуацию Решетников и гулко постучал кулаком по двери.
— Да уж, Кирилыч… — сказал Гумилев, глядя на шевелящиеся пальцы покойника.
— В самом деле, не воевать же было с ними. Думали, договоримся. С самого начала затея была довольно авантюрная, но не спецназ же сюда посылать!
— А дверь-то они не откроют, — Миллере произнес это почему-то с удовлетворением. — После автоматического закрытия — точно не справятся. Чайники.
— Чему рад-то, Антон? — горько усмехнувшись, спросил Гумилев. — Другого выхода здесь нет.
— Везде есть запасной выход, Андрей Львович, — оптимистично сказал Миллере. — Нужно только поискать.
Вессенберг тем временем бродил среди капсул и цилиндров с пришельцами. Увлеченный человек, подумал Гумилев с завистью. Плевать ему сейчас, что они замурованы на сто метров под землей. Рядом — дело всей его жизни, теперь, как говорится, и помереть не жалко. Эстонец наклонялся над саркофагами, вглядываясь в лица трупов, дергал за провода и трубки, подключенные к цилиндрам, осматривал непонятные агрегаты, откуда они тянулись. То и дело Вессенберг озабоченно поправлял очки.
Потом он выпрямился и позвал:
— Идите сюда. Все идите сюда, скорее. Гумилев, Миллере и Решетников подошли.
— Что вы тут нашли, Индро Юльевич?
— Это фальшивка, — тонким срывающимся голосом сказал Вессенберг. Руки его дрожали, очки в тонкой золотой оправе сползли на кончик носа.
— Что?! — не понял Гумилев.
— Еще внутри тарелки я заметил много странного. Сначала я не понял, а потом догадался, немного позже. Снаружи и внутри все выглядело так, словно человека попросили сделать летающую тарелку, и он сделал летающую тарелку. Это не внеземной аппарат.
— Индро Юльевич… — осторожно начал было Гумилев, видя, как разнервничался бедный Вессенберг, но тот не дал ему договорить.
— Это фальшивка!!! — закричал не своим голосом эстонец, схватил металлическое кресло и с размаху хватил им по стеклянной колонне, в которой покоилось тело гуманоида. Стекло треснуло, наружу хлынул поток густой зеленоватой жидкости, а следом вывалился сам инопланетянин, всплеснув длинными руками и гулко шлепнувшись о кафельный пол.
Миллере вскрикнул. Гумилев в ужасе отступил назад, словно намочившая ботинки жижа могла разъесть их и добраться до самой плоти. Решетнев тоже отшатнулся и пятился, пока не уперся спиной в большой металлический шкаф.
Вессенберг тем временем подскочил к лежащему гуманоиду, упал на колени прямо в струящуюся зелень и вспорол гладкий живот невесть откуда взявшимся ланцетом. Отшвырнул инструмент и принялся раздирать мышцы обеими руками, что-то неслышно бормоча.
Гумилев внезапно решил, что эстонец сошел с ума. Чтобы нейтрализовать его, пока Вессенберг не уничтожил другие ценные образцы, Андрей стал заходить сзади. Он уже изготовился броситься на Вессенберга, но вдруг увидел, что именно тот извлекает из распотрошенного нутра гуманоида.
Комки полиэтилена.
Большие куски поролона.
Какие-то пружинки.
Мусор.
— Это все фальшивка! — снова прокричал Вессенберг, не поднимаясь с колен и обернув к Гумилеву свое страшное перекошенное лицо. — Вся эта Зона 51 — надувательство! Мы зря летели сюда, зря рисковали! Нас всех обманули!
Гумилев опустил руки. По растекшейся зеленой жидкости медленно плыл, разворачиваясь, извлеченный из резиновой утробы «пришельца» газетный комок с явственно видной шапкой «Лос-Анджелес Тайме» и датой — «15 октября 1957 года».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
