– Приветствую всех и всем желаю здоровья и счастья! Я все привез, мой милый, абсолютно все. Собственно, из дневников вы и так все узнали, но теперь на все имеются документики... Мадам, вы позволите?
– Я вам не мадам!
– О, как это жаль.
С этими словами мэтр Жювийон обогнул возмущенную мисс Хайтекстон по широкой дуге и принялся разбирать свои бумаги, что-то бормоча под нос. Мисс Хайтекстон откашлялась и решила продолжить диалог.
– Боюсь показаться назойливой, но предписание вступило в законную силу, мистер Ормонд. Закон един для всех.
– Ерунда. Она никуда не поедет.
– Я вынуждена буду обратиться к властям.
– Мэтр! Что мы можем сделать?
– Практически все, мой дорогой! У меня сегодня такое настроение... А чего, собственно, хочет эта достойная мада... муазель?
Жюльетта выкрикнула отчаянным голосом:
– Она хочет упечь меня в приют для несовершеннолетних, вот что!
Мэтр вытянул губы трубочкой и сердито замотал головой.
– Абсолютно исключено! При всем желании – не могу вам в этом способствовать. Ничего не выйдет.
Мисс Хайтекстон с возмущением уставилась на мэтра.
– А зачем это мне ваша помощь? Кто вы вообще такой?
– Мэтр Жювийон, к вашим услугам.
– Мне не нужны адвокаты, тем более французские!
– Конечно, не нужны. Здесь адвокаты бессильны. Вы ни при каких обстоятельствах не можете... э-э... упечь мадемуазель Арно в приют для несовершеннолетних.
– Почему?
– Потому что она уже три недели, как совершеннолетняя.
– ТРИ НЕДЕЛИ?!
Этот крик одновременно вырвался у мисс Хайтекстон и Джона Ормонда. После этого мисс Хайтекстон повернулась и вышла из библиотеки с тем, чтобы навсегда исчезнуть из этой истории, а Джон Ормонд выдохнул почти беззвучно «слава богу!» и унес Жюльетту Арно на руках в ее комнату. Оставшиеся переглянулись – и заговорили все разом, старательно избегая смотреть в сторону пунцовой и ошеломленной Меделин Уайт.
А через полчаса, когда уставшие мэтр Жювийон и леди Гортензия Ормонд наконец изложили в самых общих чертах обстоятельства появления в Форрест-Хилле Жюльетты Арно, в большую гостиную вошла торжественная и улыбающаяся леди Элис Шоу, затянутая в кожу и сверкающая бриллиантами. Она оглядела родственников и махнула рукой.
– Валяйте, Бигелоу. Это ваша обязанность.
Торжественный и немного взволнованный дворецкий семьи Ормонд выступил вперед. Его могучая грудь слегка расширилась, и гулкий голос разнесся по всему замку Форрест-Хилл.
– Милорды и миледи! Граф Лейстерский, лорд Джон Ормонд, и его невеста, мисс Жюльетта Арно.
Распахнулись двери, и на пороге возникли двое.
Высокий синеглазый красавец в безукоризненном черном смокинге и... сверкающее белое облако кружев и тончайшего шелка. Златовласая красавица с зелеными глазами склонила хорошенькую головку на плечо и улыбнулась такой пленительной и полной счастья улыбкой, что в ответ немедленно улыбнулись лорды, пэры, сэры, герцоги и члены правительства, кавалерственные дамы, графини, леди Гортензия Ормонд, дворецкий Бигелоу и даже Снорри Стурлуссон. И только мэтр Жювийон, маленький круглый старичок с пушистыми белыми облачками вокруг розовой лысины, герой Французского сопротивления и солдат Иностранного легиона, громко всхлипнул и только потом разулыбался, словно французское летнее солнышко.
Джон Ормонд посмотрел на свою невесту. Жюльетта посмотрела на своего мужчину. Изумруды и сапфиры сверкнули, рассыпая вокруг свет любви и нежности, а потом жених с невестой поцеловались – и мир на некоторое время стал для них совершенно необитаемым.
Эпилог
Огонь потрескивал в камине, темные бархатные портьеры приглушали все уличные звуки. В клубе на Риджент-стрит царила спокойная, тихая, очень мужская и очень английская атмосфера. Подали бренди и сигары. Неспешный разговор тек между сидящими в удобных креслах мужчинами в элегантных костюмах. Говорили о лейбористах, о кризисе правительства, о футболе и скачках, о ценах на нефть и о том, что лорд Пемброк поторопился снять свою кандидатуру на пост председателя...
Вдруг в патриархальную величавость старейшего лондонского клуба ворвался некий пронзительный и настойчивый звук. Он шел извне, с улицы, но все сидящие как-то сразу поняли, что этот звук адресован кому-то из них.
Высокий красивый мужчина с синими глазами и медальным профилем упруго поднялся из бархатных объятий кресла.
– Прошу извинить меня, джентльмены. Это за мной. Всего доброго.
– Всего доброго, граф.
– До свидания, лорд Ормонд.
– Не забудьте, в пятницу заседание правления клуба.
– Привет и поклоны очаровательной леди Ормонд!
– Благодарю вас.
Молодой аристократ поклонился и степенно вышел из комнаты. Несколько человек поднялись и подошли к окну.
Из дверей клуба выбежал молодой черноволосый парень в белой рубашке с расстегнутым воротом. В руках он держал пиджак, засовывая в карман скомканный галстук. Он торопливо подошел к сверкающему черному мотоциклу, грозно рычавшему и извергающему клубы голубоватого дыма. Маленький мотоциклист в кожаной куртке и потертых джинсах потянулся навстречу черноволосому парню, сорвал с головы шлем... Золотые волосы рассыпались по плечам, и хорошенькая молодая женщина, смеясь, обвила шею Джона Ормонда руками. Они целовались на виду у всей улицы, а из окна за ними с улыбкой следили члены клуба.
Потом Джон Ормонд уселся позади своей жены, взревел мотор – и сверкающее чудовище исчезло.
Члены клуба сидели перед камином, курили сигары и улыбались своим мыслям.
Во дворе замка Форрест-Хилл юный лорд Ормонд, крепкий мужчина двух с половиной лет от роду, черноволосый и зеленоглазый, кряхтя, запрягал огромную буро-серую лошадь. Лошадь стояла смирно, только иногда виляла хвостом и скулила.
На руках Гортензии Ормонд мирно спала годовалая девочка с золотыми волосами. Вдруг она открыла глазки, оказавшиеся синими, словно небо над Форрест-Хиллом, и отчетливо произнесла:
– Мама! Папа!
Гортензия подняла голову и прислушалась. Потом на ее лице появилась улыбка.
– Ты права, малышка Гленис. Мама и папа скоро будут здесь. Теперь их слышно издалека. Ох, оторвать бы голову Элис за такие подарочки на годовщину свадьбы...
Далеко среди цветущих лугов Солсбери трещал мотоцикл.
И жизнь была прекрасна.