Все оказалось не так. В каком-то оцепенении Бернард то и дело посматривал на стенные часы. Ему казалось, что он прошагал сотни миль, что прошли века, а никто не появлялся.
И вдруг створки лифта плавно отворились.
— У вас сын, мистер Дэниел!
Все было как в кино. Перед ним стоял доктор в глупой зеленой шапочке, маска болталась на шее. Зеленый халат и огромные бахилы делали его похожим на гнома, который долго трудился в своем золотоносном руднике.
— Сын?! — Почему его голос вдруг сорвался? Почему комната закачалась перед глазами? Он не плакал, когда умирала его мать, а тогда он был мальчишкой, более чувствительным, чем сейчас. — Сын! — А он, отец, стоял, залитый слезами, которых не стыдился. — А что с моей невестой, с моей Элиной?..
— Итак, Элина, — сказала мать, покачивая на руках внука через несколько дней после родов, — вы с Бернардом теперь вместе. Все время он находился здесь, терзая врачей и сестер, которые безуспешно пытались выставить его. Взгляни на прелестные цветы, которые он прислал. Совершенно очевидно, все проблемы, которые были между вами, это маленькое существо сразу же разрешило. Почему бы тебе не забыть прошлое и не делать только то, что приносит радость твоему маленькому сынишке?
— Проблемы не решаются так просто.
— Проблемы могут подождать до тех пор, пока ты не вернешься домой.
В том-то и дело, где будет этот дом?
— Я постаралась выяснить, где он будет вешать свою шляпу. В отношении брюк не уточняла, — заявила Филлис, заехавшая в больницу после работы, чтобы навестить своего будущего крестника. — Во имя всех святых, перестань терзать себя и других. Самый великолепный мужчина во всей округе возвел для тебя настоящий дворец. Он отец этого прелестного крошки, и ты любишь его. Вот бы мне хоть частичку такого счастья!
Малыш потянулся, помахал кулачками, словно заявлял свой протест.
— Совсем как его отец, — улыбнулась Элина. — Не успел родиться, а уже демонстрирует характер.
— Опять нападаете на меня? — спросил Бернард, приоткрывая дверь.
— Все, мне пора смываться! — воскликнула Филлис, подхватывая сумку и целуя в головку малыша. — Рада вас видеть снова, Бернард, — сказала она, открыв дверь. — Примите мои поздравления.
Даже после того, как Филлис ушла, Бернард продолжал топтаться на пороге, словно ждал особого приглашения.
— Заходи же, — сказала Элина, — и поприветствуй своего сына.
Он робко вошел, положил около кровати букет белых лилий и только после этого приблизился к колыбели. Элина наблюдала, как он протянул палец, за который тут же уцепился малыш.
— Не хочешь ли его подержать, Бернард? — тихо спросила она.
Он смущенно переступил с ноги на ногу.
— Не уверен, что справлюсь.
— Придется научиться, — улыбнулась Элина. — И сделать это надо как можно скорее.
Бернард поднял сына и прижал к груди.
— Я правильно делаю, Элина?
— О, Бернард, — вздохнула она, почувствовав жгучее желание вновь очутиться в его объятиях. — Нам так много нужно сказать друг другу. Я должна объяснить, почему встретила тебя в штыки, когда ты приехал за мной в Уэльс. Почему наговорила тебе про Сильвию…
Чуть опустив голову, он посмотрел на нее.
— Это был не мой ребенок, Элина. Он не мог быть моим, это было очевидно.
Она грустно покачала головой.
— Я догадалась позже.
— Мне нужно было сразу тебе сказать — это раз. Во-вторых, я не должен был давить на тебя, чтобы ты возвращалась домой. — Тяжело вздохнув, он осторожно положил ребенка в колыбель. — Мне казалось, что я ничего не сделал и не сказал плохого, однако помимо нашей воли между нами возникло непонимание. Не думал, что оно зайдет так далеко…
Бернард снова посмотрел на сына. В глазах застыла нежность.
— Я так боялся, что потеряю тебя и его. Слава Богу, мы все вместе, и я уже люблю нашего мальчика.
А меня? — подумала, но не отважилась спросить Элина. Меня ты тоже любишь?
За окном, освещенные солнцем, поднимались холмы Пальмерстауна. В озере Сокровищ отражалось голубое небо. Бернард смотрел вдаль своими зелеными глазами.
— Я никогда не отниму у тебя сына, Элина. Клянусь, сделаю все, что ты пожелаешь. Но, пожалуйста, позволь мне хоть иногда видеть малыша, наблюдать, как он растет.
— И это все, Бернард? — спросила она, задохнувшись от волнения.
— А что еще я могу сказать? Единственно, еще раз попросить у тебя прощения.
Боже, неужели ему нечего больше сказать! А как стало бы легко, если бы он произнес только одну фразу, которую она так ждала. Но он отвернулся к окну и уставился на оранжевый закат.
— Ты тоже прости меня, — сказала она как можно спокойней. — Ведь я толком и не знаю, куда мне направляться отсюда.
Он резко повернулся к ней. Такого лица она никогда не видела.
— Все мои разговоры и претензии об изменении домовладения были результатом горячности. Это свидетельствует лишь о том, что я так и не научился управлять своими эмоциями. Если ты хочешь жить в новом доме, он твой, и ты знаешь об этом.
— А ты чего хочешь, Бернард?
Он тряхнул головой, выражение его замечательных глаз удивило ее.
— Я хочу тебя, — сказал он. — Ты та женщина, которую я хотел и хочу постоянно. Я люблю тебя.
Ну наконец-то. Простая эта фраза вместила все: былую боль, одиночество, сомнения, изнурительные недомолвки.
— О, Бернард! Ничто другое теперь неважно. Ведь я тоже тебя люблю.
Он с недоверием покосился на нее.
— Неужели? И это после того, как я угрожал отобрать у тебя дом…
— Мне наплевать на дом! — чуть не закричала она, протягивая к нему руки. — Разве ты не понимаешь, что жить в этой красивой коробке и быть без тебя счастливой — невозможно.
— Я постараюсь измениться к лучшему…
— Не надо, не меняйся. Я люблю тебя таким, какой ты есть, Бернард.
— И твоей любви достаточно, чтобы выйти за меня замуж?
— Больше чем достаточно.
Улыбка заиграла в его глазах.
— Благодарю тебя, Господи! — выдохнул он, делая шаг по направлению к Элине. — Благодарю!
Малыш пискнул, напомнив о своем существовании. Он словно сообщал им, что намерен сыграть важную роль в их жизни.
Бернард, не доходя до кровати, остановился и выразительно посмотрел на Элину.
— А что, если я снова возьму его на руки?
Она засмеялась.
— Ты можешь делать все что угодно, Бернард. Главное, что мы вместе!
