— Если идет принцесса, идем и мы.
— Что скажешь, Люкса? — спросил Викус.
— А что я могу сказать? Разве я могу вернуться к своему народу и заявить, что отказалась участвовать в походе, который является нашей единственной надеждой на спасение? — с горечью ответила Люкса.
— Конечно ты не можешь этого сделать, Люкса, — сказал Генри. — И он прекрасно это знает!
— У тебя ведь есть выбор… — начал Викус, но Люкса перебила его:
— У меня есть выбор! У меня есть выбор! Зачем ты говоришь о выборе, зная, что у меня его нет?!
И они с Генри повернулись к Викусу спиной.
— Летучие мыши, как вы? — спросила Соловет, так как Викус, похоже, не в силах был говорить.
— Мы с Авророй летим, — промурлыкал Арес.
— Что ж, решено. Давай, Марет, нам пора домой! — скомандовала Соловет.
Расстроенный Марет передал путешественникам запасы еды.
— Высокого полета. Высокого полета вам всем, — сказал он дрожащим голосом, садясь на свою летучую мышь.
Соловет села на свою мышь и развернула карту. Живоглот помогал ей найти на карте кратчайший путь в Регалию, а Викус направился в сторону Люксы и Генри.
Они даже не обернулись.
— Мне горько оттого, что я не могу завершить вместе с вами начатое, но я хочу сказать, что прекрасно понимаю, что творится у вас на душе. Возможно, наступит такой день, когда вы сможете понять и простить меня. Высокого тебе полета, Генри. Высокого тебе полета, Люкса, — произнес Викус. Он подождал ответа, но его не последовало.
Тогда Викус повернулся и с трудом забрался на свою летучую мышь.
Как ни возмущала Грегора мысль, что ему придется продолжить поход с этой ужасной крысой, в эту минуту он всем своим существом сочувствовал Викусу. Ему хотелось заорать Люксе: «Скажи же что-нибудь! Не позволяй своему деду вот так улететь! Ведь четверо из нас не вернутся обратно!»
Но слова застряли у него в горле. А в глубине души он и сам не мог простить Викусу того, что он их вот так оставляет.
— Высокого тебе полета, Наземный, — сказал Викус.
Грегор не знал, что ответить. Промолчать? Дать Викусу почувствовать, что он, Грегор, тоже осуждает его поступок? Ему казалось, что имеет право так поступить.
Но помимо воли в памяти вдруг всплыли эти последние два года, семь месяцев и теперь уже, наверно, пятнадцать дней. Было так много всего, что он хотел бы сказать папе, если бы у него появилась такая возможность. Так много всего! Например о том, как здорово сидеть с ним всю ночь на крыше и смотреть на звезды. Или как он, Грегор, любит ездить с ним в метро на стадион, смотреть бейсбольный матч. Или хотя бы вот это: как он счастлив, что среди миллиардов людей, живущих на свете, именно он оказался его папой.
Его душа была полна таких вот невысказанных слов. Летучие мыши взмыли в воздух. Через мгновение их и след простынет.
— Высокого полета, Викус! — закричал Грегор. — Высокого вам полета!
Викус оглянулся, и Грегору показалось, что он видит на его лице слезы. Викус, прощаясь, поднял руку. И они улетели.
ГЛАВА 20
Теперь их осталось только девять.
У Грегора было такое чувство, будто взрослые вдруг куда-то ушли, оставив детей на попечение няньки-крысы. В глубине души он ощущал себя слабым, маленьким и одиноким. Он оглянулся на своих спутников, понимая, что рассчитывать отныне придется только на себя.
— Нужно чуток отдохнуть, набраться сил перед походом, — сказал Живоглот, позевывая. — Через несколько часов выступаем.
Аккуратно смахнув с шерсти несколько сырных крошек, он свернулся калачиком и через минуту уже спал ровным глубоким сном.
Остальные молчали, не зная, что сказать. Грегор расстелил на полу одеяло и позвал Босоножку.
— Ететь? — спросила Босоножка, указывая в том направлении, где скрылся Викус.
— Да, они улетели, Босоножка. А нам нужно поспать. Пора баиньки.
Он лег на одеяло, и она тут же залезла к нему под мышку — без всяких капризов и уговоров. Темп и Тик расположились у них по бокам. Наверно, решили выполнять роль охраны. Смешные… Будто они могут реально помешать Живоглоту, если он решит на них напасть. Но знать, что они рядом, было почему-то приятно: хоть и не особо надежная, но защита.
Люкса не стала ложиться. Тогда Аврора подошла к ней и обняла ее своими золотистыми крыльями. Арес улегся рядом с Авророй, а Генри удобно устроился у него в ногах.
Они не предприняли никаких мер предосторожности, несмотря на то, что Живоглот в два счета мог разделаться с ними со всеми. «Сначала он нападет на Люксу и Генри — они единственные из нас вооружены, а затем легко покончит с остальными», — вертелось в голове у Грегора. Аврора и Арес еще могут улететь, остальным же никуда не деться.
С этим оставалось только смириться. И Грегор смирился. И почему-то страх его прошел.
У него не оставалось другого выбора — он должен был доверять Живоглоту, иначе ведь и глаз не сомкнуть. И Грегор стал, задремывать, отгоняя от себя видения дергающихся полосатых паучьих лап и оскаленных крысиных зубов.
Да, нелегкий выдался денек.
Он очнулся от громких, неприятных, вызывающих мурашки звуков. Еще не до конца проснувшись, схватил в охапку Босоножку, но тут же понял, что звуки издает Живоглот, щелкая по земле хвостом.
— Подъем, подъем! — ревел тот. — Пора в дорогу! Быстренько перекусите — и выдвигаемся!
Грегор нехотя поднялся с одеяла, ожидая, что Марет, как всегда, сейчас приготовит поесть. И тут же вспомнил, что Марета с ними нет.
— Как насчет того, чтобы помочь мне приготовить еду? — обратился он к Генри.
— Мы с Люксой такими пошлыми вещами не занимаемся — мы королевские особы! — заносчиво ответил Генри.
— А, ну конечно. Но ты, наверно, забыл: я — воин, а Босоножка — тараканья принцесса. И в таком случае вы просто останетесь голодными, потому что я не собираюсь вас обслуживать, — небрежно бросил Грегор. Эти королевские штучки ему уже порядком надоели.
Живоглот рассмеялся:
— Так им, пацан! И еще скажи им, не забудь, что твоя страна воевала, чтобы обходиться без всяких там королев и королей, воевала и победила.
Грегор с удивлением уставился на Живоглота:
— А откуда вы знаете?
— О, я знаю о твоем Наземье много такого, о чем твои спутники и представления не имеют. Я много времени провел среди ваших книг и газет.
— Вы и читать умеете?! — изумился Грегор.
— Ну да, многие крысы умеют читать. А вот писать, мы, к несчастью, не можем — ручку в лапе не удержать. Давай, Наземный, шевелись. Будете вы есть или не будете — плевать я хотел, но нам пора выдвигаться! — велел Живоглот.
