Квартира была немного мала для нее: гостиная, спальня и кухня-столовая. По крайней мере там был маленький зимний сад, который делал квартиру не столь тесной. Зная, что не собирается жить здесь долго, если все пойдет по плану, Дэйзи вернулась в агентство и внесла задаток. В гостинице еще предстояло жить неделю или больше, так что было время приобрести кое-какую мебель и обустроиться так, словно она уже довольно долго обитает в этой квартире. А пока ей придется все устраивать так, чтобы ее приглашали к Сильвии, а не наоборот.
По дороге от агентства Дэйзи отметила для себя три магазина, где продавали подержанную мебель и могли доставить ее покупателю. Ей нужны были вещи, которые выглядели как бывшие в употреблении. Вещи, которые она вполне могла привезти с собой откуда-то еще.
В тот же день Дэйзи и Сильвия встретились за чашкой кофе. Они проболтали полтора часа о несущественном: о вчерашней постановке, о погоде, о том, как мил этот город. Ближе к окончанию встречи Сильвия рассказала Дэйзи о муже и о том, что он пятнадцать лет, пока рак не свел его в могилу, был добровольцем-спасателем. Ее глаза блестели от слез. Дэйзи рискнула слегка погладить ее по руке и предложить свой платок. В свою очередь, Дэйзи поведала, что почти три десятка лет проработала медицинской сестрой и что из-за работы ей так и не удалось найти кого-нибудь, чтобы устроить свою жизнь. Используя главным образом эпизоды из своей легенды о том, что привело ее в Лейстон, Дэйзи рассказала Сильвии, что ее сестра заболела и она приехала ухаживать за ней в последние дни. Это был просчитанный риск, и Сильвия действительно спросила, как зовут сестру, а Дэйзи объяснила, что сестра многие годы болела и редко выходила из дома. Сильвию, как показалось, ее объяснение удовлетворило.
Сильвия настояла на том, чтобы заплатить за кофе и пирожные. Она воспользовалась карточкой, что несказанно обрадовало Дэйзи. Это означало, что у Сильвии водятся деньги. И что она еще перспективнее, чем Дэйзи подумала сначала. Они расстались по-дружески, обменявшись адресами, после того как Сильвия пригласила Дэйзи на послезавтра на чай.
Вернувшись в гостиницу, Дэйзи села за рабочий стол у окна и достала из кармана чек с данными по остатку суммы на карточке, который осторожно вытащила из сумочки Сильвии, когда та отошла в дамскую комнату перед уходом из кофейни. На чистом листе бумаги она принялась копировать подпись Сильвии — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее…
В тот вечер Дэйзи захотелось попраздновать. Вместо того чтобы поесть в гостинице, она отправилась в город и нашла небольшой ресторанчик, где рекламировали местные морепродукты. Дэйзи заказала креветки в чесночном соусе с чипсами и стала ими наслаждаться. И больше того, она наслаждалась тем, что ей не нужно наблюдать за окружающими на тот случай, если вдруг появится возможная жертва. Она ее уже нашла. И теперь надо только с ней разобраться.
На следующее утро она предупредила портье, что собирается в конце недели съезжать. Оставшуюся часть дня она ходила по магазинам подержанных вещей на Хай-стрит, заказывала мебель и покупала старинные безделушки, ножи и вилки, тарелки и чашки, которые переправила на новую квартиру в сумке на колесиках, приобретенной за пять фунтов в магазине с благотворительными скидками.
К вечеру Дэйзи проголодалась, но, вместо того чтобы поискать, где поесть, она обнаружила, что вновь шагает в сторону причала для яхт. Что-то в безмятежности водной глади успокоило ее накануне, и ей опять хотелось испытать то чувство. Дэйзи понадобилось всего несколько минут, чтобы найти дорогу. Она медленно взобралась по узким бетонным ступеням, ощутив, что это ей стоит больших усилий, чем за день до того. Оказавшись наверху, она застыла в предвкушении увидеть водный простор.
Его там не было. Вместо него Дэйзи оказалась перед неровным пространством, покрытым зеленовато-серым илом. Она спустилась по ступеням с другой стороны насыпи, пытаясь сообразить, что случилось. Время отлива? Перемена была слишком резкой, чтобы произойти в столь короткое время, но она сочла это единственным объяснением.
Лодки, так спокойно покачивающиеся в воде накануне, теперь вкривь и вкось стояли на илистом дне, их мачты торчали под самыми невероятными углами. Между ними вышагивали чайки, поклевывая мокрое дно. Дэйзи вдруг почувствовала сильный запах рыбы, из-за чего ее нос непроизвольно наморщился.
Она подошла к краю бетонной пристани и посмотрела на ил. Солнце спекло отдельные места в твердую корку, покрытую трещинами, в которых поблескивала неприятная сырость. Ржавые консервные банки, бутылки, трубы и непонятные, с острыми краями предметы торчали из ила, словно часть чего-то большого, зарытого внизу, но пытающегося выбраться на берег. Крошечные насекомые роились над влажной поверхностью в поисках места, где можно отложить яйца. Было трудно поверить, что нечто столь неприятное могло быть скрыто такой красотой, нечто столь отвратительное на вид и на запах могло находиться под чистой и сверкающей поверхностью воды.
Дэйзи повернулась, чтобы уйти. Ее не покидало ощущение грязи, словно она испачкалась. Не надо больше приходить сюда во время отлива.
В ту ночь Дэйзи опять приснилась девушка с рыжими волосами. Она с самого начала плохо спала, постоянно вздрагивая в полусне от далекого грохота электрокаров на пирсе и песен и криков подростков, гуляющих по набережной. Постепенно, по мере того как закрывали свои двери пабы и клубы и пирс пустел, в ее комнате становилось тише и она проваливалась в глубокое забытье, как ржавая консервная банка, которая вязнет в иле. К полуночи она уже ничего не ощущала.
Во сне Дэйзи находилась в столовой, где главным предметом был большой стол красного дерева. Перед каждым стулом были расстелены салфетки под приборы: с пробковым основанием и ламинированным изображением растений на лицевой стороне. В комнате было темно, если не считать канделябра на столе, но у Дэйзи возникло ощущение занавесей в темноте: мягких, бархатных, спадающих складками на пол, приглушающих все звуки.
Дэйзи сидела во главе стола. На ее салфетке был изображен рододендроновый куст. Повернув голову влево — медленным, словно под водой, движением, как всегда бывает во сне, — она увидела, что на салфетке там нарисован куст азалии. Справа от нее красовался горный лавр.
— Ты знала, — произнес детский голос с другого конца стола, — что мед от пчел, которые собирают пыльцу с рододендроновых кустов, по-настоящему ядовит? Мне кажется, я прочла об этом в какой-то книге.
Дэйзи подняла голову. Напротив нее сидела девочка лет восьми. С рыжими волосами и в ярком платье. Она примостилась на стуле из красного дерева и казалась крошечной.
— Как тебя зовут? — спросила Дэйзи.
— Не помню, — ответила девочка. — А тебя?
Дэйзи покачала головой:
— Я тоже не помню. Где мы?
— В моем тайном месте. Тебе здесь нравится?
— Не знаю, моя дорогая. Я не могу как следует его разглядеть. Что мы здесь делаем?
— Пьем чай. Мы всегда здесь пьем чай.
Без особого удивления Дэйзи заметила, что на салфетке перед девочкой теперь стояли чайник и две чашки на блюдцах: маленькие чашки, маленькие блюдца, которые больше подошли бы для кукольного домика, чем для людей. С преувеличенной осторожностью девочка наполнила чашки коричневой жидкостью, затем сползла со стула, взяла одну чашку на блюдце и понесла вокруг стола к тому месту, где сидела Дэйзи.
