догадывались, что тем самым закладывают базис системы всемирной. В общем, опять — бог из машины!
Золото было по определению категорией сугубо наднациональной, космополитической. Золотой стандарт по природе своей связывал людей, компании, целые экономики, взламывал национальные барьеры, открывая захватывающую дух перспективу — дорогу ко всемирному общему рынку. Но, видимо, мир к такому развитию событий был еще совсем не готов. В Германии, например, только недавно ставшей единым государством и нацией, мало кому нравилась идея глубоко интегрироваться в экономическое пространство, в котором бесспорными лидерами были ненавистные англосаксы. Не улыбалась такая перспектива и Франции. Короче говоря, не все было так просто и безоблачно, как казалось на первый взгляд. Как бы там ни было, но в начале ХХ века золотой стандарт был моднейшей темой разговоров и в светских салонах европейских столиц, и в университетах, и на международных конференциях. Люди откровенно гордились достигнутой финансовой стабильностью, ставили ее в один ряд с другими великими открытиями новой эпохи. Особый «золотой отсвет» ложился на экономистов, сама профессия которых стала входить в моду. Они чувствовали свою причастность к тому, что вдруг произошло на финансовых рынках, как будто и в самом деле они все это придумали.
Была, правда, в Великобритании одна заметная «белая ворона» — молодой и самоуверенный, высоченного роста (под два метра) экономист по имени Джон Мейнард Кейнс. Хорошо вроде бы разбирался в финансах и прочем таком, умело деньги свои вкладывал и богател, славился как замечательный оратор. Но все-таки и странен был тоже (недаром же он женился на русской балерине Лидии Лопуховой, как будто своих англичанок из Йоркшира или Сассекса мало!). О социалистической командной системе, строившейся в СССР, писал, что она основана на теории, «ошибочной с научной точки зрения, не имеющей никакого практического применения в современном мире». И самое странное — совсем не признавал замечательного, гениального золотого стандарта, видел в нем какие-то ужасные опасности и напасти, называл «золотым ярмом» и «кандалами». С могущественными людьми на этой почве смертельно рассорился. Написал, например, оскорбительную брошюру «Мистер Черчилль и его последствия». Издевался над будущим премьером за то, что тот возрождал золотой стандарт после временной отмены оного на период мировой войны. Ну, так и держали Кейнса долго за городского сумасшедшего. До поры до времени. До той поры и до того времени, пока не провозгласили его великим гением экономики. Догадываетесь, что для этого должно было произойти? Правильно, золотой стандарт оказался бомбой замедленного действия. И эта бомба взорвалась.
Но давайте сначала разберемся в самом механизме, чтобы понять, что же там могло так страшно сломаться. И — может быть, главный вопрос: а насколько неизбежным было его крушение? Жесткая привязка денег к золоту делала финансовую систему абсолютно, может быть даже слишком, стабильной. То есть просто ни шагу вправо, ни шагу влево. И эта несгибаемая твердость, эта ригидность, имела, как потом выяснилось, не только положительные стороны. Хотя исключительно удобно и для бизнеса, и для населения (одни только валютные спекулянты вдруг лишились работы — на радость всем остальным). Никогда еще деньги не выполняли так эффективно функцию времени — соединения настоящего с будущим. Предприниматели могли четко выстраивать свои бизнес-планы (слова такого не было, но суть уже была), банки — высчитывать необходимые процентные ставки, торговцы — планировать международные сделки на годы вперед, четко зная при этом, что никакие неожиданные колебания курса валют не опрокинут их стратегию. Идеальная стабильность и идеальная предсказуемость!
В сегодняшнем мире на эту роль — стабилизатора, гаранта будущего пытались было претендовать так называемые деривативы (смотрите главу «Дерево деривативов»). С их помощью финансовое сообщество должно было по идее как бы выровнять риски, сделать будущее более предсказуемым, более внятным и поддающимся прогнозированию. Увы, лекарство то ли пока несовершенно, то ли вообще слишком опасно своими побочными эффектами, то ли принимаем мы его не так и не в тех дозах… (Сотни триллионов долларов сделок — это что-то уже запредельное, что-то уже космическое, пора в световых годах их измерять!) И увлечение деривативами стало одной из причин всемирного финансового кризиса 2007–2009 годов, чуть было не обрушившего мировую экономику и имевшего тяжелейшие социальные и политические последствия, включая и захлестнувшую Запад волну антилиберального популизма.
Но возвращаясь к золотому стандарту: было и другое важнейшее последствие введения такой системы, то самое, о котором тоскует Алан Гринспен. Оно же, впрочем, стало и одной из причин мировой катастрофы — Великой депрессии 30-х годов, подтолкнувшей затем мир ко Второй мировой войне. Привязка к золоту жестко ограничивала количество денег в обращении. Инфляция была побеждена (казалось, что навсегда). Никаких больше конфискаций! Смело можешь откладывать деньги, четко зная: накопив тысячу рублей, всегда можешь поменять их на сто фунтов или пятьсот долларов, а главное, купить на них такое же количество товаров и услуг, что и сегодня. Некоторые цены, бывало, даже и снижались. Но оборотная сторона у этой медали (или монеты) тоже имелась. Ограниченное количество золота не давало денежной массе расшириться в моменты, когда это требовалось экономике, система была лишена необходимой гибкости, эластичности.
Теоретически открытие новых золотых месторождений может привести к кратковременному резкому увеличению количества денег. Например, в период с 1850 по 1855 год цены росли в среднем на 5 процентов в год — очень чувствительное увеличение. И понятно, почему это происходило: золотые россыпи, найденные в Калифорнии и Австралии, «впрыснули» в мировую экономику огромное количество драгоценного металла. Но это были скорее исключения. В общем и целом же происходило скорее обратное: рост запасов золота, а значит, и денежной массы в обращении, все время отставал от роста экономического. С середины ХIХ века по начало ХХ денежная масса возрастала всего на полтора процента в среднем, а затем — до Первой мировой войны — приблизительно на три с половиной процента ежегодно… В те же годы экономика росла значительно быстрее. И в этом скрывалась серьезная опасность. Кроме того, недостаток эластичности связывал руки центробанкам, им было трудно оперативно реагировать на непредвиденное развитие финансовой ситуации. Не хватало и элементарного понимания, как механизмы спроса и предложения могут взаимодействовать и как они могут «сломаться». Да и откуда этому пониманию, этим навыкам было взяться, когда подобного опыта мир еще не имел. Сказывалась и чрезмерная, слепая вера в гениальный инструмент золотого стандарта, казалось, он сам обо всем «побеспокоится», сам все отрегулирует… Вот разве что учетную ставку процента центробанкам чуть-чуть подкручивать время от времени, подстраиваясь под положение на рынках, и все будет замечательно. И долгое время вроде бы так и было. Но потом…
Напомню: государства производили взаиморасчеты золотом, неважно, физической ли
