не испытывала желания мужской любви. Только при исполнении обрядов её плоть стремилась выполнить своё обещание. И всё же она радовалась этому дару, как ничему другому. В её возрасте, молодом, но не чрезмерно юном, были слава, испытанные удовольствия и воля зрелости, облачённая в прочный шёлк многих лет, отделявших её от ветхости, которой она когда-нибудь снова станет.
Храмы Аммы были разграблены и сожжены. Множество жриц изнасилованы и убиты, а Фира стояла здесь, пьяная от радости.
— Так ты ещё и сторожевая собака? — задала она вопрос, казалось, куда-то в пустоту. — А, ведьма?
«Святая мать» повернулась к Йишил, стоящей у входа в шатёр. Богатые тканевые занавески покачнулись и замерли за её спиной. Внутрь ворвалась толика прохлады.
— Ты ещё тут, — раздражённо пробормотала юная волшебница, а потом, услышав тихий скулёж, повернулась к слуге, который продолжал ныть, забившись в угол.
Фира улыбнулась. Она знала, что старик не доживёт до рассвета. Знала, что он умрёт ради неё и достигнет своей цели… Станет тем, чьи знания Амманиэль использует, чтобы оставаться в курсе каждого их шага. Чтобы контролировать всё происходящее здесь…
— Значит, всегда охраняешь своего отца и господина, — хмыкнула женщина.
— Прикрой свой срам, наложница, — холодно велела ей Йишил.
— Разве тебе не нравится то, что ты видишь? — Фира подняла руки, выпятив упругую грудь. Её соски призывно торчали, а тонкая талия белела нежной кожей, буквально умоляющей коснуться и ощутить жар женского тела.
— Я вижу иссохшую старую каргу, каковой ты и являешься в душе, — колдунья поджала губы.
— Значит, я была права и даже тебе пришлось по вкусу это зрелище, — усмехнулась «Святая мать». — Ты изображаешь, что не заинтересована, но смотришь не меньше мужчин. Ты точно также мечтаешь о моей красоте, о влаге между моих бёдер и горячем языке…
— Горячем? Скорее длинном и чрезмерно болтливом, — криво улыбнулась Йишил. — О той пустопорожней ерунде, которую ты распускаешь своим помелом, и правда можно подумать. Не зря ты всё-таки жрица, болтать — твоё основное занятие, не считая раздвигания ног! — с каждым словом, голос волшебницы набирал всё больше громкости.
— Лай, собака. Разбуди своего хозяина. Посмотрим, в чью морду он ударит, — рассмеялась Фира.
Капюшон Йишил дрогнул, а губы сжались в тонкую линию. Однако, девушка промолчала.
Жрица Аммы снова принялась рассматривать в зеркале своего чудесного близнеца.
— Ты несёшь в себе дар магии, — произнесла Фира, спустя несколько секунд, и провела ладонью по своему плоскому животу, а потом и выше, между грудей. — У тебя есть ультима. Могущество, которое и не снилось большинству смертных. Ты можешь сразить меня своей самой простой прихотью! И всё же ты стоишь здесь, сыплешь угрозами и оскорблениями?
— Я служу моему визирю, — сухо ответила она.
«Святая мать» звонко, по-девичьи, рассмеялась. Это, поняла Фира, был её новый храм, языческая армия, летящая через земли Фусанга. И эти язычники были её новыми жрецами — эти кашмирцы, приверженцы трёх богов. Но какая разница во что они верят, если они делают то, что должно быть сделано?
— Ты лжёшь, — прохрипела Фира с интонациями старухи.
— Он был помаз… — возмущённо начала Йишил, но тут же была перебита.
— О, да, был! — с широкой улыбкой воскликнула жрица. — Но не тем, кем ты думаешь!
— Прекрати богохульствовать, — с долей смирения произнесла девушка, скрестив руки на груди.
— Дура! — злобно бросила ей Фира. — Все вы до единого здесь дураки. Все эти люди — все эти воры! Все вы считаете себя центром своих миров. Но только не ты. Ты же видела… Ты одна знаешь, как мы малы… Мы просто пылинки, пылинки на ветру в темноте. И всё же ты веришь в блуждающую абстракцию — Трёх богов! Пф-ф! Ты бросаешь кости на игральной доске, желая спастись, в то время как всё, что тебе нужно сделать — преклонить колени!
Волшебница ничего не ответила. Лишь слабая улыбка появилась на её тонких губах в свете артефактного светильника. Вместо этого Йишил посмотрела куда-то поверх плеча Фиры.
Женщина обернулась и увидела обнажённого Челефи, неподвижно стоящего позади неё. Он казался нематериальным в игре теней и мрака.
— Теперь ты понимаешь, отец? — спросила девушка. Нагота визиря, казалось, ни капли не смущала её. — Видишь это предательство? И это в момент, когда мы вот-вот дойдём до Щуво, открыв прямую дорогу до Сайбаса и Таскола! Когда армии уже готовятся к решающему бою! Мы не можем позволить себе держать поблизости эту демонопоклонницу! Давай, скажи мне, что ты тоже видишь это!
Лицо кашмирца заиграло желваками, он вытер пот со лба и глубоко вдохнул, свистя ноздрями.
— Оставь нас, Йишил, — грубо произнёс Челефи.
Последовал момент противостояния, перекрещённых взглядов трёх властных душ. Их дыхание терзало безмолвный воздух. А затем, с лёгким поклоном, колдунья удалилась.
Визирь навис сзади над миниатюрной женщиной.
— Демоница! — закричал кашмирец и отшвырнул Фиру, но не позволил ей упасть, а обхватил мозолистыми руками за шею и заставил согнуться. — Проклятая сука!
Застонав, «Святая мать» вцепилась в крепкие мускулистые руки и обхватила его талию длинными ногами.
Таким образом он показывал своё восхищение ею.
Всё ещё сжимаясь между диванами, обречённый старый слуга плакал, наблюдая за происходящим…
Мягкая земля вновь была глубоко вспахана.
* * *
Я встряхнулся и выпрямился.
— Лечение закончено, — кивнул Куорту, который улыбнулся и поднялся на ноги. — Ещё кто-то?.. — оглянулся на Скаю.
— Ими занимается Вирт, — уставшая девушка подошла ближе и положила руку мне на плечо. — Отдохни, Изен. В отличие от тебя, Вирт только держал защиту. Дай ему… проявить себя.
— Боишься, что я «перегорю»? — едва уловимо поднял бровь. — Не стoит. За последнее время моё… тело, — на миг я замялся, но потом метафорически плюнул и продолжил, — научилось проводить довольно большие объёмы магии и не гореть при этом огнём.
Ни малейшего понятия, как этот самый «Изен» проявлял себя раньше. Но возможный «прогресс» можно спихнуть на войну. Ха-а… до сих гадаю, то ли я такой уникум и величайший актёр, что сумел обмануть всех вокруг, то ли этот «Изен» был столь незаметен и непримечателен? А может, все вокруг тоже списали изменения на войну?
— Уверен? — Ская наклонилась ниже. Я ощутил запах пота. — Тогда скажу откровеннее, — голос
