по Эрику больше всего на свете. Я задыхалась от его отсутствия, как будто исчезла жизненно важная частичка меня самой, и я никогда не смогу ее вернуть.
— Он собирается освободить Вульфа, — прорычала Келли.
— Не освободить. Изгнать, — настаивала я. — И, если они таким образом выследят Валентину, может, оно того стоит.
— Монтана права, — сказал Магнар с другого конца комнаты, удивив меня. — Я презираю Бельведеров, но, если они отрубят Валентине голову, я буду более чем счастлив. Это избавит меня от необходимости делать это самому.
— По крайней мере, мы знаем, что сейчас они не слишком усердно нас ищут, — сказала я. — Похоже, Фабиан все еще прикован к постели из-за своих травм.
Келли кивнула с грустным видом. — Надеюсь, ему скоро станет лучше. — Ее нос сморщился от отвращения к тому, что она сказала. — Эээ. Я имею в виду, на столько лучше, чтобы я снова могла проткнуть его клинком.
Я сжала ее руку, и она бросила на меня несчастный взгляд.
— Все в порядке, — обратился к ней Джулиус. — Мы знаем, что ты действительно хочешь его смерти. Точно так же, как Монтана хочет смерти Эрика. — Он взглянул на меня с весельем в глазах, и я поборола желание ударить его.
— Именно, — выдавила я, и плечи Келли слегка опустились, оставив эту ложь обжигающей у меня на языке.
— Я думаю, нам следует воспользоваться этой возможностью и перебраться в более безопасное место, — задумчиво сказал Джулиус. — Как только Фабиан снова встанет на ноги, он пошлет на наши поиски множество Фамильяров, и я сомневаюсь, что мы сможем долго водить их за нос.
— Куда мы пойдем? — Спросила я.
— Я знаю одно место. Но нам нужно будет путешествовать под покровом ночи, — сказал он. — В противном случае мы будем на виду у реки.
— Река, Джулиус? — Спросил Магнар.
— Да, между Манхэттеном и Нью-Джерси есть остров. Место, куда больше никто не ходит. Я отсиживался там некоторое время, когда прибыл в город. Там есть старая статуя огромной зеленой женщины в платье. И внутри ее головы есть комната.
— Это звучит как сказка, — пророкотал Магнар, низко нахмурив брови.
— Вот увидишь, — сказал Джулиус с дьявольским блеском во взгляде. — Ее голова даже больше твоей, брат.
1000 ЛЕТ НАЗАД
Н
аконец-то жить стало легче. Деревня, которую мы обнаружили, была заполнена простыми фермерами. Они были искусны в ремеслах. Их дома были каменными и квадратными, вперемешку с сельскохозяйственными культурами, а само поселение располагалось прямо у подножия большого утеса, окруженного пышным лесом и укрытого от посторонних глаз. Это было настоящее убежище, и вскоре мы завоевали уважение людей.
Мы защищали их от вражеских племен, и любые хищники, которые подкрадывались к их детям, вскоре сожалели об этом. Через несколько месяцев они построили для нас каменный храм, достаточно большой, чтобы мы могли укрыться в тени даже от полуденного солнца. Андвари давно перестал помогать нам с облаками, так что наша жизнь протекала при лунном свете.
Я сидел на золотом троне, вертя в руках прекрасный обсидиановый клинок, подаренный мне жителями деревни.
Передо мной была крутая лестница, ведущая вниз к выходу, откуда тропа вела в деревню. В каждой части храма было по комнате, похожей на мою. По одной для каждого из нас. Четырех богов. По крайней мере, так мы теперь себя называли.
Я поднял взгляд, когда молодая женщина в тонком белом платье поспешила вверх по ступенькам, низко опустив голову. Они присылали самых красивых женщин в своем племени, как будто думали, что так они ублажат нас лучше всего. Для меня кровь была кровь. Мне было все равно, из чьей она вены.
Женщина опустилась на колени у моих ног, возложив венок из белых цветов, прежде чем положить свои запястья на мои колени в знак подношения.
Я взял ее за левую руку, разглядывая ее бронзовую кожу с намеком на желание, осветившим самые темные уголки моего разума. Прошло так много времени с тех пор, как я позволял себе побаловать себя женщиной. В отличие от Фабиана, который часто развлекался с членами племени. Или Клариссы, у которой был внушительный гарем мужчин. А Майлз иногда даже ночевал в деревне со своими любимыми людьми, но больше всего они боялись меня. Бога, который никогда не разговаривал с ними. Того, кто никогда не ходил среди их народа. Чудовища, который крался под лунным светом в тихом созерцании.
Эта женщина была красива. Молода, но не слишком. Она вышла из девичьего возраста. Я питался от нее с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Но сегодня я заметил, что ей за уже двадцать.
— Как тебя зовут? — Я никогда не спрашивал их об этом. Но сегодня я сделал исключение. Потому что сегодняшний день, казалось, отличался от большинства. Мое монотонное существование нарушило странное любопытство. Которое, вероятно, пройдет так же быстро, как и появилось. Хотя я мог бы потакать ему, пока оно есть.
Она удивленно взглянула на меня, а затем быстро склонила голову. Они редко смотрели на меня. Иногда это приводило меня в ярость. В других случаях это меня вполне устраивало. Но я не хотел, чтобы сегодня она была у моих ног. Казалось неправильным заставлять людей кланяться, хотя мои братья и сестра не разделяли моих чувств по этому поводу.
— Имя? — Прорычал я на ее языке. Мы быстро выучили их язык с момента прибытия. Еще один дар нашего бессмертия. То, что мы могли делать без особых усилий. Уже через несколько дней мы могли говорить с ними так же легко, как если бы всю жизнь говорили на их языке.
— Куванлелента, — прошептала она.
— Куван… прости, что? — Спросил я.
Она тихо рассмеялась, и это был самый сладкий звук, который я слышал за очень долгое время.
— Вы можете называть меня Куваной, если так проще? — предложила она, все еще не поднимая глаз.
— Кувана, — я попробовал это имя, и мне понравилось его ощущение на моем языке. — Встань, Кувана.
Она послушалась, но низко опустила голову.
— Я заметил, что женщины в твоем
