— Вы беззастенчивый негодяй, — изрекла Дорис с глубоким убеждением. — Кстати, а кто эта самая Патриция? Девица из вашего гарема? Я удивлена, что вы не дали фонду имя «Милдред». — Сей комментарий заставил Брюса посмотреть на нее с удивлением.
— Нет, так звали мою мать. Она была чистой и честной женщиной, но всеми ее достоинствами супруг враз пожертвовал ради одной юной шлюхи. К сожалению, мама умерла раньше, чем смогла получить удовлетворение от того, что он остался у разбитого корыта. Впрочем, возможно, она и не получила бы никакого удовлетворения, потому что любила его, и такое зрелище скорее бы огорчило ее. Таким авантюристкам, как вы, этого не понять, — закончил он жестко и, демонстративно игнорируя ее попытку выразить протест против ложного обвинения, схватив ее за руку, силой увлек в маленькую гостиную, плотно закрыв за ними дверь.
— Ну вот, теперь продолжайте ваш замечательный по глубине анализ темных сторон моего характера, — издевательским тоном предложил Брюс, внимательно наблюдая, как Дорис растирает вмятины, оставленные на ее нежном запястье его железными пальцами.
— Вы сделали мне больно, — чуть не хныча пожаловалась она, чувствуя себя крайне неловко после разъяснения происхождения названия фонда.
Ей было жалко мать Брюса.
— За весь день мне было не на ком сорвать злость, а будучи бессердечным и черствым, я в этом постоянно нуждаюсь, — вежливо пояснил он. — Приходится поддерживать свою репутацию исключительно с помощью рукоприкладства.
— Я до глубины души потрясена вашим неповторимым юмором.
Она поняла, что все ее всплески не производят на Брюса никакого впечатления. Он реагировал на все ее колкости с темпераментом капустного листа. И все-таки она сочла нужным заявить:
— Я между прочим зарплату получаю от фонда «Патриция».
— Могу вас только поздравить. Надеюсь, вам ее хватает?
Не найдя сразу, что ответить, она положила руки на бедра и ее короткая блузка вылезла из юбки, открыв несколько дюймов гладкой кремовой кожи. Взгляд Брюса немедленно притянуло к обнажившейся полоске тела, как магнитом.
— Можно подумать, что вы никогда не видели ничего подобного, — саркастически прокомментировала Дорис, но осеклась, когда он поднял глаза.
В них было столько откровенного чувственного голода, неутоленной страсти… что она ощутила, как все ее тело охватила сладкая истома, и стала впадать в состояние, похожее на гипнотический транс.
— Нет, — после паузы изрек Брюс, — я, конечно, кое-что повидал на своем веку. — Его взгляд перебрался на то место в начале стройной шеи Дорис, где пульсировала тонкая синяя жилка. Она вздрогнула, как будто он коснулся ее рукой.
— Полагаю, вы прибыли сюда, чтобы, наконец, отблагодарить меня за все хорошее, что я для вас сделал.
На его губах появилась ироничная ухмылка.
— Отблагодарить? Вас? — Дорис взвизгнула почти в ультразвуковом диапазоне. — Я не стала бы работать на вас… даже… если бы…
— …Даже если бы от этого зависела ваша жизнь, — протянул он ей руку помощи. — Но вы на меня и не работаете…
— Э, нет! Не считайте меня идиоткой. В косвенной форме я работаю именно на вас, — возразила Дорис.
— Это не составляет тайны, дорогая, я имею в виду связь с фондом. Но вы зря воображаете, что кто-то плетет заговор вокруг вас. Я своей деятельности от людей не скрываю. Зачем бы мне это понадобилось.
Дорис не могла не признать, что его доводы звучат вполне убедительно. И ей стало неудобно за свои истерические вспышки. Она прикусила нижнюю губу, однако агрессивно выставила подбородок вперед.
— Если бы я знала… Я имею в виду, когда говорила, что мне от вас ничего не нужно… Не надо думать… — В этот миг она наткнулась на его взгляд, и ее щеки вспыхнули, — что я собиралась вам что-то предложить…
Но Брюс прервал ее.
— Неужели вы думаете, что я обеспечил вас стипендией с целью потребовать что-либо взамен? Моя дорогая, и вы, и я прекрасно знаем, что мне совершенно не надо прибегать к подкупу, чтобы уложить вас в постель!
Его откровенность, если не назвать это цинизмом, заставила ее опустить глаза. Как жаль, подумала Дорис, что я не в силах достойно возразить ему. С каким бы удовольствием я сделала бы это.
— Мне кажется, вы недооцениваете важность собственной работы, если считаете, что стипендия — только моя заслуга. Упоминая работу, я в данном случае не имею в виду вашу бурную деятельность в детском саду… Вы слишком дешево цените свой талант.
Его ехидный двусмысленный комментарий заставил Дорис вспыхнуть еще раз.
— Может быть, я зря трачу время на разговоры с вами, — раздраженно сказала она. — Что вы знаете о моей работе?
— Что я знаю? — задумчиво протянул он. — Знаю, что вы интеллектуальный сноб.
Да, приход сюда в подобном взвинченном состоянии был ее огромной ошибкой. Ей следовало бы внимательней проанализировать то, о чем писал Патрик в недочитанном ею письме, а потом уже выработать стратегический план действий.
— Думаю, моя работа не может интересовать вас прежде всего потому, что я сама не интересую вас как личность.
Несколько мгновений Брюс изучающе смотрел на нее, а затем легко опустился в кресло, привычно вытянув перед собой длинные ноги.
— Вы наблюдательны, Дорис.
И тут он улыбнулся такой улыбкой, за которую даже зимой пчелы одарили бы его медом, если бы ему захотелось отведать этого лакомства. Брюс даже помолодел и стал похож на Пола.
— Между прочим, я навел кое-какие справки, — загадочно начал он.
— Обо мне?
От удивления глаза Дорис стали огромными, и она часто и нервно задышала.
— Вы не простая штучка, не правда ли? — продолжил Брюс.
Он подтянул ноги к себе, поставил локти на колени, а голову положил на сплетенные пальцы. Брюс наблюдал за ней вроде бы не очень внимательно, но это больше не могло ввести ее в заблуждение. Его глаза фиксировали малейшее движение Дорис, а уши регистрировали тончайшие модуляции ее голоса.
— Я пошел на этот шаг после того, как в последнем разговоре вы хитро упомянули о вашем интересе к браку. Но «забыли» сказать, что речь идет не об акте, узаконивающем ваше гражданское состояние, а о научно-исследовательском проекте. Признаюсь, вы здорово сбили меня с толку, не знаю только зачем. Не собирались же вы ввергнуть меня, таким образом, в искус, чтобы заставить отведать прелестей вашего грешного тела. Грешного, но прекрасного. Я имею в виду попытку поставить меня перед алтарем! — Губы его при этом скривились в осуждающую улыбку, и он констатировал: — Пожалуй, вы слишком здраво мыслите, чтобы решиться на такой примитивный шаг.
— Мне очень сложно следить за вашей интерпретацией моих действий, а также высказываний. Но факт остается фактом — я не хочу быть в долгу у вас. — Чем меньше он будет копаться в мотивации моих поступков, тем лучше, подумалось ей. — Кстати, Пол поведал мне кое-что о ваших брачных планах.
