не своё тело!
– Это тебе тоже леший рассказал?
– Нет, Алек, это не леший рассказал, это мне глаза мои рассказали! – Нина раздула ноздри оттого, что брат ей не верил, но продолжила рассказывать: – Помните, в тот день в музее, когда Сорланд давал примерить шапку-невидимку, я видела своё отражение в зеркале?
– Да, зеркало не показывало шапку-невидимку.
– Правильно, Ула. Я потом читала про эти зеркала. Оказывается, их конструкция довольно простая и они раскрывают только последнюю магию. Шапка и была на мне последней.
– А Маррон?
– Да перестаньте же меня перебивать, и я расскажу! Маррон тогда достала светоч и так же, как Сорланд, подожгла свечу, но ничего не произошло. Я подумала, что фонарь у неё не сработал. Ничего похожего на гигантских светлячков луч не показывал. Тогда Маррон обошла кругом и сама зашла под свет фонаря – и вот тогда она засветилась, как ты, Ула, в ореоле тотема. Правда, то свечение было холодным и тусклым. Мне было плохо видно из-за угла, поэтому я подглядывала за ней через то самое кривдуправду-зеркало. И знаете что? В зеркале никакого свечения вокруг директора не было.
– Нина, это доказывает, что зеркало не отразило свет фонаря, так как он был магией.
– Это доказывает, Алек, что ты не читал про кривдуправду-зеркала! Они разоблачают только ту магию, которая меняет внешность человека. Как шапка-невидимка, оборотное зелье, ну или если кого-то просто в пенёк превратят. А у Маррон фонарь внешности не менял, он на неё просто светил.
– Что же ты раньше не рассказала?
– Раньше это казалось неважным, – развела руками Нина.
– Что будем делать? Снова пойдём к Сорланду?
– Ну уж нет!
– Что ты задумала, Нина? – строго спросил Алек.
– Ничего противозаконного.
– Выкладывай.
– Операцию «Крыша».
– Даже не думай!
– О чём вы? – перебила близнецов Ула.
– Нина хочет украсть ключ.
– Не украсть, а позаимствовать, – поправила Нина.
– У Магдалены Маррон! Нина, ты действительно думаешь, что из кабинета самой могущественной ведьмы Объединённых территорий можно что-нибудь позаимствовать?
– Так! – не выдержала Ула. – Что ещё за операция «Крыша»? Объясняйте!
Алек сделал театральный жест в сторону сестры, словно уступая место у микрофона, и Нина принялась за рассказ о том, как они лазили на крышу интерната и как для этого пришлось стащить у завхоза ключ. Потом Нина объяснила Уле то, что Алек понял совсем без слов, – пробраться в кабинет Маррон, забрать ключ от витрины светоча и посветить фонарём друг на друга. Если они засветятся, значит, она права и метки перемещения у них от перемещения в чужие тела. В конце Нина добавила, что после эксперимента они обязательно вернут всё на места.
Ула сказала, что Нина сошла с ума. Сколь ни хотелось ей поддержать смелый порыв подруги, Ула благоразумно приняла сторону Алека. Нине ничего не оставалось, как подчиниться решению большинства, хотя в глубине души она надеялась, что Ула и Алек передумают.
У друзей так и не созрел план получше. Правда, несколько раз они ходили в музей и ждали экскурсионную группу, которой будут демонстрировать светоч, но им ни разу не улыбнулась удача. Фонарь оставался за стеклом. Нина сетовала, что, сообрази она о свечении тогда, в канун Белых ночей, можно было всё проверить на месте, пока фонарь был у них в руках.
Зелёное Марта
Тем временем наступила весна. Нина продолжала делать вид, что оставила идею о проникновении в кабинет директора. Алек и Ула делали вид, что этого не замечали.
В середине марта Совет объявил дату Зелёного Марта, главного праздника прибрежных людей. Её ежегодно вычисляли по звёздам и прогнозам астромантов на погоду.
К торжеству готовились и город, и школа, и приют, даже природа, и та готовилась по-своему: почки набухли и лопнули и лес покрылся нежной дымкой зелени.
Праздничным утром зелёным стало всё – одежда обитателей приюта, еда за завтраком, природа за окном. Берег озера, где построили главную площадку для празднования, словно взорвался от количества воздушных шаров, гирлянд и вездесущей пушистой травы в горшках. Столы ломились от зелёных яств.
Под склоном холма расположился оркестр, между празднующими фланировали уличные акробаты, музыканты и… настоящие великаны, как показалось сначала Уле. Огромные фигуры, покрытые ветками, мхом и травой, разгуливали по берегу. Они двигались и подпрыгивали в такт музыке: можно было подумать, будто они живые. На деле же ими управляли прибрежные люди, что на своих плечах несли фигуры гигантских духов леса и умудрялись ещё и приплясывать на ходу!
– Прошлогоднее водное шоу было весьма посредственным, – говорил молодой мужчина с розовощёким младенцем на руках.
– Слышал, в этом году представление ставил Де’Плюф, видел его «Поющих под водой»! Изумительное зрелище! – отвечал ему длинноусый собеседник.
Обитатели приюта тоже разгуливали вдоль шатров, изучая, чего ждать от праздника.
– Торжественное открытие, ла-ла-ла, это неинтересно, – перечислял программу Алаис Цисерс.
– Подводно-надводные гимнасты! Ого! – удивилась Нина. – Нужно будет занять места поближе к воде.
– Поющие ацции. Это ещё кто такие?
– Смотрите сюда! Вечернее представление театра Глиссант в лучах знаменитого светоча – каретного фонаря изобретателей Пурпурео и Бьёрнсена, который любезно предоставил музей «Сохрани и приумножь»! – воскликнула Джут. Но не все обитатели приюта разделили её восторги.
– Не может быть! – прошептала Ула.
– Может, тут именно так и написано. Владелец музея снова показал свою беспечность, – констатировал Алек.
– Если ему всё равно, то мы знаем, за кем нужно следить! Глаз с неё не спущу! – решительно сказала Нина.
– Она особо ни от кого и не прячется.
Алек стоял выше девочек и без труда отыскал в толпе Магдалену Маррон. Шурша юбками тёмно-зелёного платья, в неизменном цилиндре, директор прохаживалась вдоль главной сцены и вела непринуждённую беседу с пожилым мужчиной. Она мило улыбалась собеседнику и в такт шагам постукивала тростью по деревянному настилу.
Её собеседник, вопреки традициям праздника, был одет в серый костюм, чем сильно выделялся из толпы. Макушку ему прикрывал красный колпак с чёрной оторочкой точь-в-точь как у Гроотхарта, а талия была обмотана кушаком в тон колпака. Почти на голову ниже и без того невысокой Магдалены Маррон, старик напоминал садового гнома. Но не только Алек обратил внимание на директора и её спутника, люди из толпы один за другим стали переговариваться:
– Видели, Кустоди Сендра уже здесь!
– Кустоди Сендра уже прибыл в Вильверлор с Тибидабо!
– Значит, с минуты на минуту начнётся!
Присутствующие задвигались к сцене. Детей поднимали на плечи. На пригорке, с которого открывался прекрасный обзор, оставалось всё меньше и меньше свободного места.
Как только зевак собралось достаточное количество, на сцену, широко улыбаясь, выбежал мужчина, на его лысом затылке словно приклеенный держался котелок. Мужчина заправил большие пальцы за проёмы жилетки и картинно прошагал в центр сцены. С торжественным видом он отстегнул от пояса клинок и обрисовал в воздухе круг прямо напротив собственного лица.
– Приветствую зелено! – воскликнул мужчина весёлым голосом. Голос прошёл через светящуюся окружность и разнёсся над долиной, как сквозь десятки динамиков.
– Зелёного всем – презелёного весеннего дня! – растягивал ведущий слова под стать собственной улыбке. – Зелёное настроение – сегодня комплимент!
Толпа аплодировала. Ведущий спешил угодить:
– У кого сегодня насморк? Это духи весны взывают к вам!
Большинство зрителей гоготали, и только прибрежные люди сдержанно улыбались.
– Если у вас в холодильном шкафу что-то покрылось зелёной плесенью, не спешите выбрасывать! Поставьте на праздничный стол и скажите гостям, что это украшение!
Зрители хватались за животы, ведущий делал паузы между шутками, чтобы успеть насладиться собственным успехом. Он бы с удовольствием простоял на сцене до самого вечера, если бы туда не поднялась женщина в мантии советника. Ведущий заметил её, принял торжественный вид и громче прежнего произнёс:
– Позвольте представить! С праздничным обращением к жителям Вильверлора и всем Объединённым территориям наша несравненная, преданная закону больше, чем себе и своей семье, другими словами, гордость сообщества, председательствующая советница Элизенда Орд!
Ведущий вскинул руки под нестройные аплодисменты зрителей.
Председательствующая советница была худой и жилистой, её светлые волосы были зачёсаны в тугой пучок на затылке, под мантией виднелся строгий костюм.
– Смотрите, смотрите, мать Оланна! –
