никто сильно не проверял. А тут Новый год, отчетность, у Ковалева в бухгалтерии появилась какая-то соплячка из энтузиастов, она недостачу и нарыла. Прежний бухгалтер первым делом бы ко мне пришел, а она сразу к начальству побежала. Ковалев вызвал этих болванов, ну и при всем честном народе их унизил да выгнал вон. А следом и меня.
– Какой плохой дядя, – усмехнулась Агата. – Ваши детки его обворовывали, и он еще виноват?
– Деточка, помните, как у классика: оскорбив лошадь, вы оскорбили наездника? – усмехнулся Залуцкий.
– Я вам не деточка, а следователь Лебедева, – отрезала она. – Зачем отца-то похитили? Вам сына было мало?
– А что бы он за Арсюшку дал? – фыркнул Залуцкий. – Ну миллион долларов, ну два… Своя шкура дороже, а с новой женой и новых деток можно наделать. Когда мы пацана сцапали, я уже хотел было папаше звонить, требовать выкуп, но потом подумал: а зачем довольствоваться малым, если можно взять все? У Ковалева куча счетов, в том числе в офшорах. Чтобы себя спасти, он бы все отдал, а насчет Арсения у меня такой уверенности не было. Я бы за своих после произошедшего гроша ломаного не дал. Так что мы Арсюшку придержали как гарант, а папашу его тем же макаром сцапали. Но все опять пошло не по плану. Лариска Ковалева уж больно прыткая оказалась, кто же знал, что она по пересеченной местности, как заяц, бегает. Эти глазом не успели моргнуть, как она в лесу спряталась, а они побоялись, что не догонят, да еще проедет кто-нибудь.
– Ну, это понятно, – кивнула Агата. – А мой дом-то зачем обнесли?
– Да говорю же – дебилы, – сокрушенно признался Залуцкий, а один из лежащих на полу мужчин даже всхлипнул от обиды. – Когда они Арсюшку похитили, даже не позаботились о еде. Не то что его накормить, самим жрать нечего. В город ехать некогда, магазинов поблизости нет, ну и решили по соседским дачам пошуршать. А тут такая удача: открытая машина, полная жратвы, ключи в замке. Кто же знал, что это менты?
– Парня в машине зачем в лесу бросили?
– Папашка уж больно несговорчив оказался. Ну, и я к тому же вам наврал, что Арсюшка у поста охраны крутился. Надо было вас хоть ненадолго пустить по ложному следу, пока Ковалев не раскошелится. А потом мы бы в Испанию улетели, и все, ищи-свищи. Я тачку велел подальше отогнать, а этим идиотам было лень.
Снова всхлип с пола. Я на мгновение даже посочувствовал этой семейке. Все могло получиться: время для преступления было выбрано идеально, в праздничной суматохе исчезновение Ковалевых сразу бы никто не заметил, а подозревать в похищении охранника и его детей никто не стал. Я вот после рассказа Залуцкого сделал ставку на его сына и жену.
– То есть отпускать Ковалевых живыми вы не планировали? – уточнила Агата. Залуцкий поглядел на нее с хитрым прищуром и вдруг снова заблажил по-стариковски, неизвестно на что рассчитывая.
– Начальница, я ж тебе как родной, все как на духу, чистосердечно. Неужто мне никакого послабления не будет за это в святой день?
– Будет, почему же, – безжалостно ответила Агата. – Я в протоколе не стану отображать сожранные вами продукты – гуся заберу, а от прочего, считай, ничего не осталось, – ограничусь угнанной машиной. Вот вам мой рождественский подарок.
– Волки позорные, – прошипел Залуцкий.
– На себя посмотри, – парировала она.
Когда Залуцких увезли, я поглядел на часы. До полуночи оставался какой-то час, а это значило, что праздник гарантированно накрылся. Рокки забрался в машину и через минуту уснул. Агата бережно положила гуся в багажник, уселась рядом со мной и вдруг сказала:
– Фомин, гусь печется где-то два с половиной часа, дом не топлен, овощей и фруктов нет. Да и мне после сегодняшнего вовсе не улыбается стоять у плиты.
– Это я давно понял, – ответил я. – Ты к чему ведешь?
– Ну, Рождество ведь не последний праздник в этом году. Как насчет праздничного гуся на старый Новый год? Я же обещала.
