средства: больную клали на одеяло, раскачивали и потом резко опускали на пол; стреляли из ружья или неожиданно обливали холодной водой. Цель обряда ясна: напутать роженицу и заставить ее разродиться.
Д.П.Никольский писал, что нередко при тяжелых родах башкиры прибегали к помощи "заклинателей, чародеев для изгнания бесов", полагая, что роды "происходят от игры бесов" и "схватки у роженицы вызываются, по их представлению, проникновением в нее нечистого духа" (Никольский. 1899. С.122).
Для облегчения родов женщину заставляли пинать порог дома. К порогу у тюрко-монголов было особое отношение. Не полагалось наступать или вставать на- порог. Посторонний, наступивший на порог, становился врагом. Можно высказать предположение, что тут, видимо, было обращение к какому-нибудь покровителю, возможно домовому. В Баймакском р-не при трудных родах женщина пинала нары, приговаривая: "Инәмдең- гөнаһын ал" - "Возьми грех моей матери".
Действенными способами родовспоможения являлись уже описанные в связи с лечением бесплодия обычаи пропускания роженицы сквозь волчью или медвежью губу (для этой цели у животного срезалась кожица, окаймляющая рот, сильно вытягивалась; сквозь полученное кольцо и пропускали роженицу). Этот обычай встречался в южной и юго-восточной Башкирии. С.И.Руденко, ссылаясь на Г.В.Юсупова, приводит следующее причитание бабки-знахарки при этом обряде:
Нас сыном надели, Царя рабом надели, Вражья рать подходит, Скорее, скорее!
С этой же целью башкиры вдоль спины роженицы сверху вниз многократно проводили когтем норки (Руденко. 1955. С.269). По нашим полевым материалам, в Бурзянском р-не для облегчения родов три раза по пояснице роженицы проводили когтями медведя, читая при этом изречения их Корана. Не исключена возможность, что в прошлом при этом читали не молитву, а какой-то заговор.
В Учалинском и Хайбуллинском р-нах повитуха для родовспоможения просила у роженицы хэйер - подаянйе: "Баш-к үҙ кңд>н, билеңдән уратып, хййер бир, башыңдан башка бир" - "Дай подаяние, обнеся его вокруг себя, дай от себя и от ребенка". Роженица давала ей 20-30 копеек или платок.
Повсюду у башкир с целью скорейшего разрешения от бремени были распространены также приемы подражательной магии. Общеизвестны обычаи открывания и закрывания или снятия дверей мечети. При трудных родах женщину били пустым кожаным сосудом (Зианчуринский р-н) или трясли перед ней пустым мешком (Мелеузовский р-н). Тяжело рожающей женщине давали выпить воду, в которой сполоснул руки человек, вырвавший лягушку изо рта змеи, или воду, в которую соскоблили роговицу с его ногтей. Эти обряды можно рассматривать как магическое воздействие на ускорение процесса такого же отрыва (опустошения, открывания), происходящего в утробе матери при родах. Для облегчения родов повитуха обмывала роженицу водой, смытой со священных книг, с ручек дверей, дверной скобы, оконных стекол.
Во время родов входить в дом никому не разрешалось. Только в исключительных случаях, когда роды были очень тяжелыми, к роженице допускали ее мужа. Роженицу усаживали с вытянутыми ногами и через них трижды проводили мужа туда и обратно, читая соответствующие заклинания. Чтобы ребенок шел быстрее, женщина повисала на шее у мужа: держась за него, она помогала себе во время потуг. Иногда мужу достаточно было сказать: "Енел тыуһын или катынкайым, ризамын инде, тулғағың килһен инде" - "Жена моя, я доволен тобою, разродись поскорее" (Бурзянский, Хайбул-линский, Мелеузовский р-ны). Вероятно, эти обряды были связаны с древним обычаем кувады, в них подчеркивалась причастность мужчины, его способность соучаствовать, облегчить акт родов. Позднее, по-видимому, тут развилась параллельная идея - муж приглашался для того, чтобы как бы отпустить "вину" роженицы, благословить ее для родов, оказать ей психологическую поддержку.
Родившегося ребенка подхватывала бабка и перерезала ему пуповину. Пуповина перерезалась ножницами или ножом на книге, доске или пятке сапога (предметы эти служили оберегами). Пуповину оставляли подлиннее, чтобы ребенок не мочился в постель. Перерезая пуповину, бабка приговаривала: "Ғүмерле булһын, бәхетле булһын" - "Пусть живет долго, пусть будет счастливым". Нож, которым обрезали пуповину, тщательно мыли и пользовались им только после того, как отпадала пуповина. В Кугарчинском р-не такой нож закапывали в землю. Конец отрезанной пуповины на юге и юго-востоке Башкирии замазывали куском корота с маслом, а в центральных районах посыпали древесными гнилушками. Пуповина сморщивалась, высыхала и отпадала примерно на пятый день. Отсохшую пуповину не выбрасывали. Она была плотью ребенка и должна была храниться. Ее закапывали в землю в укромном месте, например в подполе, под забором, втыкали в щель между бревнами дома;-запрятывали в сундук или вшивали в амулет бетеү. В Абзелиловском р-не нами записано, что кендек -ҙҙ Эмден йдне, тупрактан сыктык - тупракка ^алырға - "пуповина - душа (плоть) человека, мы вышли из земли - в землю и положить".
Появившийся на свет новорожденный сразу же должен был подать голос. Если он долго молчал - повитуха звенела железками, стучала по подносу, громко произносила имя отца ребенка. Очевидно, что все эти обычаи были основаны на уверенности, что криком новорожденный как бы "доказывал" свою жизнеспособность. Именно с этого момента о ребенке говорили, что в него "вселилась душа" - й$н керҙе, т.е. он живет.
Перерезав пуповину, повитуха обмывала ребенка теплой водой с мылом или без мыла. Иногда, как считала повитуха, для укрепления тела ребенка она в воду добавляла соль. В Зилаирском р-не с целью укрепления суставов ребенка его смазывали топленым маслом и держали перед теплой печкой.
У только что родившегося ребенка правили голову руками, стараясь придать ей круглую форму, а у лесных башкир ее еще на целые сутки перевязывали тряпочкой (Назаров. С.191). Если рождался недоношенный (семимесячный) ребенок, его никому не показывали, держали в темной комнате до достижения им срока нормальных родов. Если ребенок родился в плаценте бөркәнсек, пәрҙәле, т.е. "в рубашке, в сорочке", это считалось признаком особой отмеченности. Такой ребенок считался счастливым. "Рубашку" высушивали и вшивали в тряпочку, владелец ее должен был носить с собой. В древности говорили: Бөркәнсек йдн һаклай - "Плацента сохраняет жизнь (душу)". В народе верили, что плацента, словно занавес пҙрҙа прикрывала ее владельца от всяческих бед: она помогала смягчить приговор на суде, помогала в дальней дороге, служила талисманом на войне, приносила неожиданную удачу. Г.Плосс писал, что "сорочка" почти во всей Европе служила счастливым предзнаменованием для новорожденного (Плосс. С.190). Плаценту бөркәнсек хранили в сундуке. Отправляясь в дорогу, вшивали ее в ворот рубахи или в карман, при необходимости передавали ее своим родственникам. Хранилась она до самой смерти ее владельца, а после смерти вместе с ним заворачивалась в саван.
Обмыв ребенка, его заворачивали в юргак - пеленки из старой рубахи отца или матери, поэтому нередко эти пеленки называли иҫке - "старый". Заранее для ребенка ничего не готовилось из
