Он разлил водку, протянул стакан лейтенанту. Бегма пристально глянул на своего напарника.
— Ты что, так и будешь с меня деньги тянуть? — спросил он. — Сначала на крышу, потом на пристрой, потом на крышу для пристроя.
— Да ладно тебе, Вовка! — Глебов засмеялся, блеснул своей белозубой улыбкой. — Просто мне сейчас очень нужно, сейчас, этим летом. Ты же мне друг.
Бегма машинально взял стакан в руки. Глебов поднял свой.
— Ну, давай за дружбу, лейтенант.
Он выпил, подцепил кусок сала, и еще жуя, начал говорить.
— Другой на моем месте тогда сразу бы тебя вложил, а я нет, для меня дружба превыше всего.
И в Володькиной памяти сразу вспыхнуло былое.
"…Сашка, Сашка! Ты что, я же не хотел.
Но Серов ворочался в луже, и хрипел, дергаясь всем телом.
— Сашка! — снова вскрикнул Бегма. Он стоял на коленях перед телом друга, в руках по-прежнему была зажата злополучная труба.
— Все, хватит, лейтенант, уходим! Он получил по заслугам, ты молодец, но сейчас надо рвать отсюда когти!
Глебов оттаскивал лейтенанта от Сашки, но тот плохо понимал, что происходит.
— Все, все, уходим! Дай сюда! — он вырвал из рук Бегмы трубу, и, сильно размахнувшись, послал ее за забор.
— Сашка, — пробормотал, уже садясь в машину Владимир, — скорую надо вызвать.
— Сейчас в отдел приедем, и по телефону вызовешь скорую. Только не из дежурной части, а из кабинета позвонишь. Понял?
Он тронул машину с места, свернул на ближайшую улицу, и с облегчением перевел дух.
— Слава богу! Никто, вроде, не видел нас.
Потом он засмеялся.
— Ну, ты молодец, лейтенант! Я думал, ты спустишь все на тормозах, а ты так все хитро сделал. Сейчас все подумают что его грохнули эти пацаны. Правильно ты все сделал, Владимир. Одобряю полностью. Я бы еще и бабе, будь она моя, морду набил, на будущее, для профилактики.
— Заткнись, Васька, — прошептал Владимир. — Плохо мне.
Глебов оглянулся на лейтенанта, тот дрожащими руками пытался закурить.
— Да, ладно, тебе переживать, Владимир! Никто ничего не узнает, и я могила.
Они подъехали к отделу, остановились. Бегма словно оцепенел, он не мог даже вылезти из машины. Теперь закурил и Глебов. Посмотрев на лейтенанта, и оценив его состояние, он улыбнулся в свои густые усы, и похлопал его по плечу.
— Не дрейфь, командир, прорвемся".
Из этих воспоминаний его вывел голос Глебова.
— Да и зачем тебе деньги, лейтенант! У тебя есть главное, красивая жена. Береги ее, сиди дома, охраняй!
Эта шутовская фраза словно спустила какой-то курок в душе Бегмы. Он выдернул из наплечной кобуры пистолет, передернул затвор, и направил его в сторону Глебова. Поймав на мушку расплывчатое лицо сержанта, он на секунду задержался, и тогда дуло пистолета расплылось, а проявились испуганные глаза Глебова.
— Ты че, ты че, лейтенант! Я же пошутил, брось!
Но Бегма уже не мог говорить, горло сдавило злобой. Он нажал на спуск, и когда тело сержанта откинуло назад, и оно покатилось вниз, к реке, Владимир вскочил, подбежал к нему и всадил в затылок все, что было в обойме. После этого он развернулся, и пошел, не понимая, куда, и зачем.
— И я все-таки думаю, что Серова убили те трое, — заявила Василевская, выкидывая в окно очередной окурок. — У них все на лицах было написано, кто они, и что они.
— Они могли бы его убить, если бы у них это получилось, — согласился Юрий. — Они могли убить кого угодно, но только не Сашку. Сашка им этого бы не позволил.
Он видел лицо своей собеседницы в маленьком зеркальце заднего вида, но даже и по нему было видно, что Ольга подавлена.
— Значит, вы согласны разменять этих подонков на своего одноклассника, практически друга, человека, который только на секунду позволил себе выйти из-под контроля? — спросила она.
— А вы думаете, есть другой выход? — удивился Юрий. — Да, они подонки, рано или поздно они кого-то убьют, искалечат, и так же неизбежно сядут. Но, во-первых, Журавлев больше на такое не пойдет никогда. В этом я уверен. А во-вторых, если бы мы раньше поняли, что Сашку Серова убил Володька, а не эти трое, то Глебов сейчас бы был жив. Кстати, я все удивляюсь, как это вы так быстро оказались на месте преступления?
— Мы были на турбазе, в «Дубках», у Курдюмова с женой юбилей, двадцать пять лет совместной жизни. А она тут совсем близко, в двадцати минутах езды на катере.
— Знаем мы эти «Дубки», бывали.
"Ого! Оказывается, вам не чуждо ничего человеческого, — подумал Юрий, — даже пикничок на лоне природы".
В это время по рации тревожный голос прокричал: — Девятнадцать семьдесят семь, Ивановка! Белая «Нива» не остановилась на посту на въезде в город! Она уходит по Ульянова в сторону Толстого!
— Белая «Нива» как раз у Володьки Бегмы, — пробормотал Юрий. Он выдернул из гнезда микрофон и, включив передачу, закричал в него: — Всем кто слышит! Остановить белую «Ниву» любой ценой! Угонщик подозревается в двойном убийстве, и вооружен огнестрельным оружием!
Потом он повернулся в сторону водителя.
— Давай, гони быстрей!
Машина уже влетела в города, когда рация ожила снова.
— Нападение на экипаж ГИБДД на пересечении Ленина и Пионерской. Белая «Нива» не остановилась на приказ инспектора, а когда ее начали зажимать, оттуда открыли огонь. Один человек ранен, машина сильно повреждена.
— Поворачивай на Ленина, потом по выйдем на Рабочую. Только быстро! — скомандовал Юрий.
Шофер включил сирену, и притопил до упора педаль газа. Они проскочили несколько кварталов, а потом свернули во двор, куда показал Астафьев. Первое, что они увидели в нем, это была белая «Нива» с распахнутой водительской дверью, стоящая около второго подъезда.
— Так, вызывай сюда всех, срочно! — велел Юрий шоферу, а сам, выскочив, помчался к подъезду. Уже на лестничной площадке второго этажа он обнаружил, что за ним бежит и Ольга.
— Куда, сюда нельзя! — крикнул он ей.
— Еще чего! — фыркнула он.
— Скажите тоже!
Он подбежал к знакомой двери, когда оттуда резанул отчаянный женский крик, всплеск возбужденных голосов, а потом грохнули сразу два выстрела. Юрий, дернул за ручку, а когда убедился, что дверь заперта, заколотил в железную дверь обеими руками, и закричал: — Володька, не делай этого! Володька, не стреляй в нее! Это я, Астафьев, Юрка!
Он продолжал бить и бить в дверь кулаками, пока из-за двери не послышался тихий голос.
— Юрка, это ты?
— Да, Володя, это я!
— Все кончено, Юра. Я стрелял в нее. В нее, и ее мать.
