таком зрелище, — полудница взяла веник и от души хлестанула меня по заднице.
— Обождите, — молвила лешачиха. — Еще рано. Воздух не прогрелся, а уж мы — тем более.
Если первая чашка шибанула в нос ядреным ароматом, то третья по степени воздействия вполне могла сойти за химическое оружие. Тут уже не только перед глазами поплыло, но и ноги подкосились, и если бы не вмешательство подруг, я бы точно грохнулся на дощатую решетку стока.
Девушки подхватили под руки и бережно опустили на лежанку, после чего сели по обе стороны — да так близко, что мне пришлось свести колени. Стоит ли говорить, что их груди — бледная двойка и украшенная ожерельем веснушек трешка — уткнулись мне прямо в плечи, отчего секундами позже кое-что иное уткнулось уже в ладони, которыми я прикрыл промежность.
— Отчего вы дрожите? — нежно спросила Айка прямо на ухо. — Неужто замерзли?
— Нет! — я пулей вылетел из влажного морока и тряхнул головой. — Все хорошо.
— Но вы так напряжены, — рогатая провела пальцами по шее, животу и внутренней стороне бедра. — Мышцы — точно камень.
— Готова поспорить — не только мышцы, — прыснула Яра.
— Так даже лучше, — лешачиха накрыла мои ладони своей и слегка сжала.
От такого маневра мотор пошел вразнобой, а в висках закололо. Это вообще не опасно? Я, конечно, молод, вынослив и не страдаю лишним весом, но подобные нагрузки могут посадить даже здоровое сердце.
— Мне приходилось ублажать толстых купцов, стариков-извращенцев и немытых матросов, — продолжила она. — Но вас я обслужила бы по доброй воле. И с большою охотою, — она закусила губу. — И не потому, что связана долгом и договором. Вы нравитесь мне, как мужчина. Если, конечно же, не побрезгуете безродной нелюдью…
Айка понурила голову и отвернулась. Похоже, посчитала мою зажатость за неприязнь — что, разумеется, было совсем не так. Однако из-за внезапного вторжения и проклятой жары я сидел, как на иголках и воды в рот набравши, а это мало походило на желание и страсть.
— Ты мне тоже нравишься, — с трудом продавил сквозь сжавшееся горло. — И мне плевать, что ты из иного племени. Просто ощущение, что по башке паленом треснули — вот и глаза в кучу.
— Так рад нас видеть? — съязвила полудница.
— Я вообще рад, что вы со мной.
Настал черед Ярославы отворачиваться и краснеть. Видимо, она ожидала иного ответа, чтобы продолжить издеваться и дразнить, но я одной фразой обломал ей все веселье.
— Вижу, вы уже готовы, — шепнула Айка, не уточнив, к чему.
Но судя по тому, что ее пальцы все еще скользили в укромных закоулках моей новой оболочки, разночтений здесь не предвиделось.
— Встаньте сюда, пожалуйста, — рогатая взяла меня под локоть и отвела к стене напротив печки. — Упритесь руками в доски.
— Зачем?
— Вопросы здесь задаю я, — лешачиха достала из бадьи веник и со свистом стряхнула с прутьев воду. — Ваша задача — делать, что велено.
Судя по приказному тону, ее одолели бордельные флешбеки. Но хуже того — Яра тоже вооружилась и встала рядом с подельницей.
— Готова? — спросила та.
— Даже не представляешь, как долго я об этом мечтала.
— Тогда начинаем. Пора наказать этого грязного негодяя.
На спину и все что ниже обрушился такой шквал ударов, что я невольно подался вперед и уткнулся лбом в стену. Не прошло и минуты, как веники полностью облысели — с такой яростью потчевали меня подруги. Однако самое страшное только начиналось. На смену девчонки взяли сразу по две связки и принялись махать ими, как одержимые бесами чирлидерши — только листья полетели во все стороны.
В глазах то и дело темнело, всюду мельтешили радужные пятна, а силы утекали, как из пробитой бочки. Не знаю, как долго длилась экзекуция — в таком состоянии время теряет привычный ход. Но когда мучение закончилось, я так вжался в стену, что, казалось, стал с ней одним целым, как проклятый пират с «Летучего голландца».
— Фух, — под копытца упали «облысевшие» ветки. — Семь потов сошло.
— Может, уже хватит? — простонал я. — С меня словно шкуру сняли.
— Что значит хватит? — позади послышался плеск. — Мы же только с половиной разобрались. Повертайтесь теперь передом, барин. Давайте-давайте — и руки поднимите.
— Вы меня без наследников решили оставить?
— Пальцы на затылок, — Айка ткнула прутьями в живот. — И не подсматривайте.
Я вздрогнул, приготовившись к куда более серьезным последствиям — ввиду наличия куда большего числа критически уязвимых мест. Но вместо хлестких ударов ощутил нежные прикосновения — пучки легонько встряхивали, как маракасы, и водили вдоль тела, то ли случайно, то ли нарочно задерживаясь в районе чресл.
И это… оказалось достаточно приятным. Нечто вроде массажа с толикой перчинки. Никогда не думал, что веником можно доставить удовольствие, но у лешачихи каким-то чудом получалось. Пара таких проходок — и мой «Тополь-М» вновь встал на боевое дежурство.
— Вот теперь с вениками все.
Девушки подошли вплотную и провели коготками по разгоряченной коже, опускаясь все ниже и ниже, и каждое касание ощущалось разрядами тока. Я стиснул зубы, готовясь к десерту, но вместо этого засранки схватили меня под руки, выволокли в предбанник и бросили прямо в «бассейн».
Ледяная вода показалась кипятком, и я выскочил из бадьи, как ошпаренный. Чертовки же с визгом и гиканьем юркнули в парилку. Ну все, сейчас получите по первое число. Зря вы решили выбесить будущего магистра Тьмы.
Я бросился за ними и увидел Айку у стены — в той же позе, в какой недавно стоял и сам. Лешачиха выгнула спинку и легонько переминалась с копытца на копытце, как бы призывая к действию.
— Теперь ваша очередь, хозяин, — выдохнула она. — Надеюсь, вы не будете со мной нежничать.
— Готов? — Ярослава протянула веник.
— Не то слово, — я сжал пучок, словно рукоять меча. — Сейчас вы мне за все ответите.
Час спустя мы вышли на улицу — в исходящих паром халатах, едва живые, истомившиеся донельзя, но весьма довольные. Банник подал нам большие кружки кваса — яблочного, понятное дело, а потом проводил в гостевые комнаты, коих оказалось всего две.
Мне досталась самая козырная, со всеми удобствами и двуспальной кроватью. Пожелал девчатам
