немного времени на светский треп. Барракуда, несмотря на свой отягощенный анамнез в виде шлейфа заказных убийств, был очень обаятельным парнем, харизмой обладал сокрушительной.
На смерть актрисы Климановой Барракуда свел разговор сам. Вернее, сначала он поведал, что знавал ее мужа, Латковского.
— Этот Латковский лет пять назад денег искал, вместе с режиссером, Генкой Фиженским. Им очень хотелось кино снять. Латковский сценарий написал, а бабок не хватало. Они как-то по знакомым до Карапуза дошли и денег попросили. А наш Папа — известный покровитель изящных искусств, — Костя усмехнулся, — бабок он им дал. И сняли они такую лажу, не помню, как называлась, в общем, что-то типа «Бандитского Петербурга». Про наше житье-бытье, с этим, известным... Ну, как его...
— Казаровым, — подсказала я. Картину «Денежный залог», очень смешную и острую криминальную комедию, я смотрела. Героями там действительно выступали бандиты, но изображены они были с изрядной долей социальной сатиры и одновременно с авторской симпатией. В общем, насколько я знала, это был уникальный продукт современного кинематографа, который одинаково нравился и братве, и интеллигенции.
— Во-во. В общем, дал Папа им денег, сняли они картину, и Папа устроил просмотр. Прокрутили кино, свет зажгли, они смотрят, ждут, а Папа молчит. Потом говорит: мол, ладно, ребята, деньги у вас назад забирать не буду, только вы никому не говорите, что это я вам бабки давал.
Костя заржал, а я удивилась.
— Что, ему не понравилось?
— Ага. Не понравилось. Но с тех пор этот Латковский с Папой закорешился. Вроде даже будет избираться в Законодательное собрание на Папины бабки. Вы не слышали, выборы-то в декабре будут?
Я кивнула. Значит, Латковский собрался баллотироваться. Тогда он явно не будет жаловаться на отказ в возбуждении уголовного дела по факту смерти его жены. Ему сейчас шумиха ни к чему, ни скандал, ни даже тень скандала.
— Там в кино Казаров на черном «порше» рассекает, — продолжал Барракуда. — Они эту тачку из Москвы пригнали. А у нас в городе только одна такая была, у меня. Я как-то сижу у шефа, а мне ребята звонят, говорят — где тачка твоя? Я говорю — как где? В гараже стоит. Они мне — нет, мы ее в городе видели. Я даже в гараж позвонил, мне сказали, там она. А это Назаров по городу катается, а ребята на номера-то не смотрят, думают, что моя тачка. Потом артист этот заехал в кабак пожрать, выходит, а у его тачки ребята стоят. А Пузо — ну, знаете, здоровый такой, его спрашивает лениво так: слышь, а где Коська? Он чуть не обделался...
Барракуда опять захохотал, здоровым смехом человека с чистой совестью.
Хотя можно признать, что он человек с принципами. Лешка мне рассказывал, что когда Барракуду взяли, убоновцы его пытались примерить на тройное убийство — президента топливного холдинга, его жены и дочки, которых расстреляли в машине из любимого оружия Барракуды — короткоствольного автомата «Узи». Но Костя гневно отверг эти инсинуации, а мотивировал знаете как? «Я, Алексей Евгеньевич, — сказал он, — человек с принципами. Сейчас много отморозков, которые за двести баксов маму родную грохнут. Но я не такой, чтобы детей вместе с родителями мочить. Я вот, если кого-то держал на мушке, то всегда одного мочил. А если заказанный вместе с ребенком идет, или там с бабой, я лучше подожду, пока один пойдет. В детей и женщин не стрелял». Вот так.
Из беседы с Барракудой, нечаянно свернувшей на интересующую меня тему, я вынесла убеждение, что мне надо срочно допрашивать всех членов съемочной группы фильма «Сердце в кулаке», а в первую очередь — режиссера Фиженского. И, конечно, целесообразно сделать это еще до моего отъезда в командировку в Коробицин. Вопрос только, когда. Собираясь в командировку, я как-то упустила из виду, что помимо своих собственных дел со сроками на мне еще по крайней мере пять Лешкиных дел, которые надо срочно закончить и сдать, не говоря уже про то, что если я уеду, то оголю район, и дежурить будет некому. Ну, и я совершенно не принимала во внимание, что дело об убийстве оперуполномоченного может запросто осесть в городской прокуратуре как общественно значимое; а я-то уже в мыслях распоряжалась им как своим собственным...
Выйдя из следственных кабинетов, я столкнулась с летевшим по коридору начальником оперчасти СИЗО Симановым. Потирая ушибленное при столкновении плечо, я поинтересовалась, что за пожар.
— Надеюсь, не захват заложников?
— Тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнул Симанов через плечо. — Пойдем со мной, может, пригодишься.
Он направлялся к первому КПП, а поскольку именно там был выход из изолятора, мне ничего не оставалось, как следовать за ним. По дороге он рассказал волнующую историю про то, как из области приехала молоденькая милицейская следовательница.
— А ты же знаешь, их клиенты в нашем изоляторе сидят, и на экспертизы городские их следственные отделы завязаны. Если кто-то в Питер у них выбирается, то ему обязательно поручений надают выше крыши, по всем экспертизам пробежаться. Вот она и пробежалась. Пришла в изолятор с пакетом. Контролер ее спрашивает, что в пакете, она ему честно отвечает — анаша с химической экспертизы. Контролер ей предложил оставить пакет в камере хранения; знаешь, у нас камеры прямо в шлюзе на КПП?
Конечно, я знала. Далее Симанов поведал, что девушка сделала свои дела, вышла из изолятора, забрала из камеры хранения свой пакет, и уже в метро решила проверить, все ли там в пакете в целости и сохранности. Пересчитала, как она выразилась, стебельки анаши, и ужаснулась, так как вместо шестидесяти четырех в наличии было лишь пятьдесят восемь стебельков.
Она не поленилась вернуться в тюрьму и потребовать у контролера недостающую анашу. Контролер возмущенно ответил, что никакой анаши не брал и сто лет она ему не нужна. Девушка настаивала, в процессе у нее потекли слезы.
Кончилось тем, что Симанову позвонил растерянный контролер, который не вправе был оставить пост, но полноценно продолжать работу не мог. Он пожаловался, что девушка не хочет покидать шлюз, требует анашу и по мобильнику звонит папе. Туда уже вызван замначальника изолятора по режиму и начальник дежурной части, которые не знают, что делать в этой ситуации, а вырывать у нее мобильник боятся.
— Кто у нас папа? — спросила я. — Случайно не начальник ГУВД?
— Вроде нет, — на бегу ответил Симанов. — Правда, я не всех замов министра по имени-отчеству
