сознание. Так повторялось до тех пор, пока не раздался гудок отправляющегося парома. В тот же момент Эдди подхватил ее вместе с пледом и понес на выход.
Шаткий мостик, дождь, и узкая железная лестница — все, что успела запомнить полуобморочная. Укачиваемая волнами, она опустилась на твердый пластик кресел, облокотила тяжелую голову на грудь Финчера и постаралась уснуть. Она приподняла веки — взгляд сфокусировался на облепленном брызгами смотровом окне, за которым не просматривалось ничего кроме серости.
Паром продолжало качать. Открыв глаза во второй раз, Анна внезапно обнаружила себя лежащей в ванне. Ей было тепло и комфортно, тело больше не ломило, ноги не выкручивало, а голова не раскалывалась. С немалым облегчением Уокер выдохнула.
«Все позади, словно кошмарный сон…»
Анна откинула голову на сложенное полотенце. По кафелю стекал осевший пар, что белой дымкой окутал тесную комнату. Внезапно сквозь белые клубы ее взгляд упал на яркое пятно. Багровая кровь неровным овалом окрасило штукатурку. Анна в тревоге приподнялась и огляделась. Это была та самая ненавистная ванная из отельного номера на острове Рэтлин. Только теперь вместо воды ее до краев наполнила чья-то кровь. Еще мгновение и весь кафель покрыли дикие разводы, брызги и отпечатки, что Уокер когда-то увидела в номере этажом выше. Разглядывая свои окровавленные руки Анна внезапно узрела, как на указательный палец села черная мошка. Одна из тех назойливых, что чудом ускользают от шлепка, и продолжают мельтешить перед глазами. Рядом с ней появилась другая, а затем и третья, пока над ванной не оказался целый рой. Насекомые облепили руки и забились в глаза. Они неистово щекотали ноздри, кажется с каждым вдохом залетая все глубже. В панике девушка била себя по лицу и выдирала волосы, пока запястья не сжали крепкие ладони.
— Анна, Анна! Очнись! Ну давай же, приходи в себя!
Это был голос Эдди. Мисс Уокер с трудом приподняла веки, когда глаза пронзила нестерпимая боль. Сквозь слезы она видела яркие лампы на низком потолке машины скорой помощи. Резиновые трубки, свисающие бледно-желтыми кишками, мигающие аппараты и мужчину в ярко-зеленой робе со шприцем в руках.
Вопрошающе Анна перевела взгляд на возлюбленного — он обездвижил ее. Он внимательно рассматривал ее лицо, словно не знал Анну вовсе. Ее глаза избавились от двух крупных капель, но снова увлажнились. Все вокруг вновь поплыло, когда внезапно Эдди улыбнулся. Он сделал это так, словно не знал вовсе, какую эмоцию надобно выражать в подобной ситуации.
От удивления Уокер открыла рот. Она была слишком слаба, чтобы говорить. Единственной мыслью перед тем как впасть в забытье стал вопрос «почему?» Почему он так странно улыбнулся? Ее спаситель. Ее самая большая любовь. Ее Эдди, и в то же время не ее.
Первое, что донеслось до сознания Анны — размеренный писк. Боли не было, лишь только тяжесть в груди, что, впрочем, ни в какое сравнение не входила с пережитыми муками. Больничная палата освещалась по периметру полоской тусклого света. Здесь почти не было мебели, кроме низкого раскладного кресла в углу. Зато все изголовье казалось усеяно кнопками, регуляторами, штекерами и стойками для разнообразной аппаратуры. Анна приподняла тяжелую голову и осмотрела руки — из левой торчала силиконовая трубка, приклеенная пластырем. К указательному пальцу правой руки крепился зажим, что тянулся проводами к небольшому белому табло, где сменялись цифры и бежали зигзаги.
За дверью послышались шаги. Темный силуэт застыл перед рефлёным стеклом. Анна не отводила взгляд от визитера, когда от его тёмного ореола внезапно отлетело несколько мелких точек. Фигура на мгновение словно распалась на атомы, стала подвижной, не такой цельной, каким должен быть человек. Монотонный писк ускорился, цифры сердцебиения нарастали. Анна моргнула, когда видение пропало, словно его не было вовсе. За стеклом все еще стоял человек. Он помахал кому-то в конце коридора, а затем тихо нажал на ручку двери. Уокер на секунду показалось, что все кошмары Рэтлина вновь пришли посетить ее, но это был всего лишь Эдди.
— Проснулась? — прошептал он и тихо закрыл за собой дверь.
Анна проморгалась. Это был все тот же Эдди с игривым взглядом, немного ироничной, но неизменно милой ухмылкой. Мисс Уокер выдохнула, возвращая надоедливому писку аппаратуры прежний темп.
— Что со мной стряслось?
— Двухстороннее воспаление легких, — Эдди сел на край больничной койки. — Самое страшное уже позади…
— Мы выжили… Это какое-то чудо! Ты сообщил в полицию?
— Нет, — Эдди выпрямил спину.
— Нет? — Анна подняла брови.
— Солнце, подумай сама, кого им арестовывать? В живых остались только Розмари да ее сын! Но скорее всего, если мы сообщим обо всем этом, то обвинят нас. Найдутся улики из наших вещей, которые мы там оставили. Свидетели, уверен, тоже найдутся… Сержант Генри Барфруст об этом позаботится! Уж лучше нам молчать.
— Ты предлагаешь оставить все как есть? — возмутилась Анна.
— Я не знаю, — склонил голову Эдди. — Думаю, нам надо все обдумать прежде, чем что-либо кому-либо рассказывать…
Конечно же, Эдди был прав. Заговори они начистоту, и оба рискуют оказаться в психиатрической клинике. Расскажи они историю лишь наполовину, и у полиции тут же возникнет немало вопросов.
— Наша история такая: из-за туманов ты потерялась на болотах, а я изучал там тритонов. Ты угодила в трясину, я прибежал на крики и пока тянул тебя, упустил свой рюкзак.
— Но почему мы не вернулись в отель?
— Из-за тумана, — не раздумывая и секунды выпалил Эдди.
— Тогда почему не взяли кэб с причала, чтобы забрать мои вещи?
— На это не было времени, ты нуждалась в срочной медицинской помощи, — тут же сообразил Финчер.
Он все продумал. Он не оставлял Анне право выбрать иной сценарий.
— Еще вопросы, писательница детективов? — его сосредоточенность сменилась флиртом.
Он приподнялся, отодвинул капельницу и приблизился. Далее последовал долгий поцелуй в ее губы, и шею, и в ее ключицы. Все это заставило аппаратуру пищать с завидной частотой, и Эдди потянулся к прищепке.
— Лучше отключим его, — он улыбнулся и посмотрел тем самым взглядом, от которого у мисс Уокер слабели колени.
От которого испарялись все мысли, а в животе появлялась приятная невесомость. Какую же огромную власть он имел над ней. Сколько всего она могла счесть пустыми домыслами за одно его прикосновение. Ее возлюбленный, ее ненаглядный Эдди. Тот самый, который раньше пах свежестью зимней ночи, но с недавнего времени от него остается различим тонкий запах гари… Но гори все огнём, когда он целует ее. Когда спускается ниже, когда они утопают в этом океане страсти. Неуёмные волны к утру смоют всё: и пережитые ужасы, и
