вас подослали, чтобы подловить меня?
– Подловить вас…
– Видя ваше звание, я решил, что мы можем говорить. Этим же вечером я все объясню господину губернатору.
Неверс схватил его за локти и встряхнул.
– Даю слово, что господин губернатор не подсылал меня, чтобы вас подловить, или шпионить за вами, или для чего-то еще. Вам что, ни с кем нельзя общаться?
– Только с Деложем.
– Вы многим обязаны господину губернатору, а теперь хотите огорчить его, признавшись, что нарушили приказ? Это ли благодарность?
– Он говорит, что поступает так ради нашего блага, – вздохнул заключенный. – Объясняет, что собирается нас спасти, а если мы проболтаемся…
– Если проболтаетесь, навредите себе, – перебил его Неверс, влекомый своей врожденной, несокрушимой способностью упускать любой случай, какой бы ни представился. – Я вам вредить не хочу. Я ничего не скажу господину губернатору. И тем самым мы избавим его от огорчения. Вы тоже ничего не скажете. Могу я на вас положиться?
Толстяк, стеная и тихо всхлипывая, протянул ему мокрую руку. Неверс различил, как она блестит в вечерних сумерках, и горячо пожал.
Потом вернулся на остров Реаль. Он не оставил намерения ехать в Кайенну. Отправится завтра с утра, поскольку считал неосмотрительным пускаться в плавание ночью.
XXVII
– Куда собираетесь? – поинтересовался Дрейфус. Было десять часов утра. Неверс одевался.
– Еду в Кайенну.
– Губернатор велел вам не беспокоиться, – заметил Дрейфус. – Раз вам ничего не обещали до двадцать шестого, то и ехать незачем. Губернатор хочет навестить вас.
Дрейфус удалился. Неверс сожалел о том, как повел себя накануне. В самом деле, корил он себя, как теперь снова заговорить с Фавром? После искреннего обмена обещаниями и полного согласия (не огорчать Кастеля, не выходить из подчинения Кастелю) продолжать общение немыслимо.
Уже почти стемнело, когда Неверс спустился к пристани. По дороге встретил своего денщика.
– Едете в Кайенну? – спросил тот.
– Нет. Попробую завести «Беллерофон». Мотор барахлит.
Он выбрал неудачный предлог. Моторы интересуют всех представителей рода человеческого. Денщик, того гляди, увяжется следом, или мерный рокот мотора уличит Неверса во лжи. Он ускорил шаг. Прыгнул в катер, завел мотор и вышел в море. Забирал то в одну, то в другую сторону, будто действительно испытывал мотор. Вскоре направился к Чертову острову.
Фавр замахал рукой. Он рыбачил на том же месте, и с ним находился еще один заключенный. Больше Неверс никого не различил.
Фавр радостно приветствовал его, представил своего товарища Деложа, объяснив тому:
– Не пугайся. Это друг. Он ничего не скажет господину губернатору.
Делож глядел недоверчиво. Был он тщедушный, или казался таким рядом с Фавром; рыжеволосый, с блуждающим взглядом. Его подвижное лицо выражало тревогу, он рассматривал Неверса с плохо скрываемым любопытством.
– Не бойся, – повторял Фавр. – Начальник хочет нам помочь. Мы можем говорить с ним и узнавать, что происходит в мире.
Неверсу показалось, будто он обрел в Фавре союзника. Решив этим воспользоваться, он, против всякого благоразумия и здравого смысла, заговорил о том, что собирается как можно скорее покинуть острова.
– Если бы вы могли уехать, какое место выбрали бы, чтобы жить? – спросил он у Фавра.
Делож заметался, как испуганный зверь. Это воодушевило Фавра, и тот ответил:
– Я бы поплыл на необитаемый остров.
До того как прибыть на эти острова, Неверс тоже лелеял такую мечту. Его возмутило, что ее разделяет арестант с Чертова острова.
– Разве вы не хотите вернуться во Францию, в Париж? Или уехать в Америку?
– Нет, – возразил Фавр. – В больших городах невозможно обрести счастье. (Наверняка, подумал Неверс, эту фразу он где-то вычитал или услышал.)
– И потом, – пояснил Делож звучным глубоким тоном, – господин губернатор предупредил, что там нас все равно рано или поздно найдут.
– Даже если помилуют, – поспешно добавил Фавр, – больше никто не станет нам доверять. Даже родные.
– На нас останется клеймо, – неожиданно радостно заявил Делож. – Клеймо на всю жизнь.
– Делож, – произнес Фавр, тыкая в товарища пальцем, – хотел в Маноа, в Эльдорадо.
– В Эльдорадо? – удивился Неверс.
– Да, где глинобитные хижины крыты золотом. Я сам не видел, потому и утверждать не могу. Кастель нам открыл глаза. Там золото идет по цене соломы. Но я понимаю, почему он нас отговаривает: Маноа – на материке, в центре Гвианы. Как пройти охраняемую зону?.. – Внезапно Фавр замолчал, потом взволнованно продолжил:
– Вам лучше уйти. Если явится Дрейфус или губернатор узнает…
– Дрейфус никогда не выходит по ночам, – буркнул Делож.
– Пожалуй, и правда поздновато, – поспешил подыграть Неверс.
Он не хотел расстраивать Фавра, даже не знал, что сказать, чем его успокоить. Крепко пожал ему руку, сощурился, покачал головой – язык жестов, пылкий, но по необходимости расплывчатый.
Кастель готовит их к побегу? Наверное, болезнь Жюльена и Пресвитера нарушила планы… Предполагает отвезти их на какой-то остров. Неверс стал припоминать, какие подходящие острова имеются в Атлантике. Доставить их в Тихий океан у него не получится. Разве что он пророет тоннель… Это не мое дело. Особенно, если меня уже здесь не будет.
Но Неверс до конца не постигал планов Кастеля. Пока он еще тут, на островах, надо все выяснить досконально, стараясь не подвергаться риску. Может, мой племянник полагал, что имеет передо мной обязательства. Он озвучил столько несуразных предположений, что теперь, перед лицом чего-то вероятного, хотел докопаться до правды.
XXVIII
Найдутся те, кто возложит на меня ответственность за бредовый план, который привел Неверса к неоднозначным открытиям и загадочной смерти. Я не привык уходить от ответственности, однако не собираюсь брать на себя незаслуженную вину. В предыдущей главе я сказал: «Может, мой племянник полагал, что имеет передо мной обязательства. Он озвучил столько несуразных предположений, что теперь, перед лицом чего-то вероятного, хотел докопаться до правды».
Дрейфус сообщил, что губернатор придет вечером. Неверс томился, около десяти часов перед ним забрезжил план, после чего он немного выпил для храбрости, чтобы его осуществить. До одиннадцати Неверс твердо верил, что губернатор придет, потом начал сомневаться и, наконец, решил, что с самого начала было абсурдно его ожидать. Такое убеждение, выпивка и первый том «Опытов» Монтеня привели к тому, что Неверс уснул за столом. Его разбудил губернатор.
Возлагать на меня прямую ответственность было бы несправедливо, Неверс задумал свой план в десять вечера, осуществил в полночь, и я находился во Франции, а он – на островах Спасения. Что до общей ответственности за то, что я не призвал его к порядку и не отговорил от необдуманных поступков, ее я тоже отрицаю. Если когда-нибудь найдутся мои письма к Неверсу, все увидят, что их мало и что, если я и проявляю какой-то интерес к его «расследованию», то лишь из вежливости… Наверное, кто-то спросит, как без всякого давления со стороны человек, раньше не проявлявший беззаветной отваги, придумал ложь, которая подвергала опасности его жизнь, или свободу, или возвращение, столь громогласно желаемое. Как осмелился он эту ложь высказать, откуда набрался решимости и сноровки разыграть перед губернатором спектакль и убедить его.
Прежде всего Неверс не был робок, то есть робок в буквальном смысле. Ему
