снова.
– Вы это сами сделали? – спросил Неверс.
– Да. Собачка выходит на любой звук. Когда батарейки сядут, их надо заменить. Сколько дадите?
– Пять франков.
Неверс дал пятнадцать и продолжил обход, ощущая неловкость: того гляди, эта игрушка подорвет его авторитет.
В списках заключенных красного барака он заметил изменения. Делож и Фавр были переведены на Чертов остров, Роде и Цурлиндер с Чертова острова заместили их. Неверс вспомнил, как занервничал Дрейфус, когда разговор коснулся заключенных. Задался вопросом, не дожидался ли Кастель его поездки в Кайенну, чтобы отдать приказ о переводе. Но не возмутился. Может, губернатор и не совсем самодур – на Чертовом острове с заключенными обращаются лучше, и, вероятно, среди семисот пятидесяти заключенных на островах Реаль и Сан-Хосе нашлись такие, кто заслужил послабление, а трое из четверых политических, помещенных на Чертов остров, оказались кончеными негодяями. Хотя в принципе он выступал против того, чтобы смешивали уголовных и политических.
Неверс вернулся в управление и направился в архив. Папки, полки, паутина – все на своих местах. Прошел в арсенал: ничего не пропало. В дальнем конце, как всегда, стояли пулеметы Шнейдера, справа, на полу – ящики с боеприпасами, надежно запертые, заполненные доверху (он попытался сдвинуть один с места). Слева – бочка масла для швейных машинок, которое использовалось как смазка; там же, слева, ружья на ко`злах. Однако желтая штора, закрывавшая козлы с ружьями, была отдернута, а Неверс помнил ее задернутой. Он стал заново все пересчитывать. Итог оказался тем же: за исключением шторы, нарушений выявлено не было. Наверное, вообразил он, какой-нибудь несчастный нашел ключи, забрался в арсенал, осмотрел запасы оружия, но предпринимать ничего не стал: он, дескать, не готов, сейчас не время, да и подельников не хватает. Лучше положить ключи на место и вернуться в ночь (подготовить план, а главное, лодку с провизией). Неверс признается, что, заперев дверь и забрав ключи, он, наверное, нарушил планы неведомого узника.
Энрике вошел в свою комнату, поставил игрушку на комод, опустил жалюзи и прилег. Сообщения Дрейфуса его поразили: может, Кастель вовсе и не злодей. Дельный управленец не должен забывать о тюрьме, допустить, что она в состоянии управляться сама собой. Любой опытный губернатор верит в необходимость отдавать приказы, вмешиваться… Не исключено, что Кастель – неплохой человек.
То, что симптомы Пресвитера не совпадали с симптомами бешенства, еще не доказывает вину губернатора. Возможно, у Пресвитера проявилась болезнь, сходная с бешенством, а губернатор назвал ее бешенством, желая упростить, чтобы Дрейфус понял; или Дрейфус все-таки понял плохо, или плохо объяснил.
Эти страхи нелепы. Неверса глубоко уязвлял факт, что порой он становится маньяком, сумасшедшим. И все же он испытывал облегчение: оставалось дождаться приезда Ксавье, однако восстановления нормальности в мире и дожидаться следует в нормальном, трезвом рассудке. Неверс вспомнил о запрете на посещение Чертова острова. Так или иначе, подумал он, там есть какая-то тайна.
XXVI
Тайна Чертова острова меня не касается, даже если она существует. Удивительно, что моему племяннику понадобилось столько времени, чтобы прийти к подобному выводу. Мы-то, с нашим врожденным чувством долга, не могли бы остаться равнодушными к такому секрету.
В очередной раз я вспомнил, что пребывание в Гвиане – всего лишь эпизод в моей жизни… Со временем он сотрется, как все прочие сны.
От одного наваждения Неверс перешел к другому. Винил себя в том, что Пресвитер оставался незрячим, а для больных не хватало лекарств. Даже решил немедленно поехать в Кайенну, поискать то, что не привез в первый раз. Позвал денщика. Никто не откликнулся. Тогда он собрал чемодан и сам отнес его на «Беллерофон».
Перед тем, как плыть в Кайенну, Неверс медленно обогнул Чертов остров. Заметил заключенного, удившего рыбу с откоса на юго-западной оконечности. Окруженное скалами и выше – рощами хлипких пальм, место это было скрыто от глаз обитателей островов Реаль и Сан-Хосе и даже поселенцев Чертова острова, если только те нарочно туда не сунутся. Надумав себе внезапное озарение, Неверс решил с этим человеком поговорить. Вряд ли его застигнут врасплох, а если застигнут, последствия проявятся позднее.
Он пришвартовался, завязав сложнейший узел, исключавший любую возможность быстро и незаметно скрыться.
Заключенный был необъятно толст. Он озирался, будто желая удостовериться, что никого поблизости нет. Неверс подумал, что такое поведение скорее подобает ему, незваному гостю, чем здешнему арестанту; сразу допустил, что этот человек замышляет нападение. С таким противником, решил Неверс, драка не будет опасной. Зато все узнают о том, что он высадился на Чертов остров. Отступать было поздно.
– Хорошо клюет? – спросил он.
– Нормально. Неплохое средство от скуки. – Заключенный напряженно улыбался.
– Здесь лучше, чем в красном бараке?
Стараясь не выдавать волнения, Неверс расслышал чьи-то шаги наверху. Шаги приближались, и он спрятался за колючим кустом. Где-то рядом толстяк улыбался, нахваливал:
– Здесь чудесно. Никогда не смогу отблагодарить господина губернатора за то, что он для меня сделал.
– Вы – Фавр или Делож?
– Фавр, – кивнул толстяк, стукнув себя кулаком в грудь. – Фавр.
– Где вы живете? – поинтересовался Неверс.
– Там. – Он указал на вершину хребта. – В хижине. Делож – в другой, чуть поодаль.
Шаги зазвучали вновь. Со дня приезда в Гвиану Неверс постоянно слышал шаги часовых, но никогда – столь звонкого топота целой толпы. Он буквально вжался в куст и спросил:
– Кто это там?
– Конь, – ответил Фавр. – Вы его не видели? Поднимитесь по склону.
Неверс не знал, что делать, не хотел перечить арестанту, но и подниматься побаивался – вдруг узник воспользуется моментом, бросится к катеру и совершит побег. Он все же поднялся, скрытно принимая меры предосторожности (стараясь, чтобы его не заметили сверху; не упуская из виду человека внизу). Конь без привязи – старый, белой масти – наматывал круги безостановочно, один за одним. Заключенный не сдвинулся с места.
– Что с ним такое? – удивился Неверс.
– А вы не знаете? Когда его отвязывают, он, вместо того, чтобы пастись, носится кругами, как безумный. Забавно, как только с голоду не подохнет. На этом острове все животные словно взбесились.
– Эпидемия?
– Нет. Господин губернатор – настоящий филантроп. Подбирает взбесившихся животных и лечит их. Но сейчас, когда люди болеют, ему не до животных.
Не желая, чтобы беседа прервалась, Неверс произнес:
– Значит, вы тут не скучаете?
– Вам известны условия. Хорошо еще, что по вечерам мы какое-то время говорим с господином губернатором.
Неверс не стал спрашивать, о чем они говорят. Из этой первой беседы было бы достаточно почерпнуть какие-то сведения о росписях, которые губернатор затеял в центральном корпусе. Желая ненавязчиво подойти к теме, он поинтересовался:
– Условия? Какие?
Рыбак встал во весь рост и драматическим жестом отбросил удочку.
– Господин губернатор подослал вас, чтобы меня разговорить?
– Нет.
– Не лгите! – заорал толстяк, и Неверс забеспокоился, заглушает ли эти крики шум прибоя. – Не лгите. Вы застигли меня врасплох. Если я и нарушил слово, то по ошибке. Как я мог подумать, что
