как мартовские коты, бесшабашно и весело.
А на сердце так легко! Стас, переживания, заботы, измены — все это где-то там, внизу, за спиной, за любимыми аккордами. И спина чешется, словно растут крылья. Может, я и летать сегодня могу? Я оперлась о парапет и хотела на него взобраться. Многоэтажная бездна потянулась навстречу, но страха не было. Вот ни капельки. Только ощущение, что весь мир у меня в кармане. Я занесла ногу на парапет, но тут меня качнуло. Прорва выпитого шампанского дала о себе знать. Сила притяжения показала мне вместо крыльев и полета фигу и потащила назад. Я начала заваливаться на бок. Но Егор ловко подхватил меня и обнял двумя руками:
— Держу! Спокойно! Я тебя держу!
У него были очень смешные пьяные глаза и я расхохоталась.
— Чуть не упала, — задыхаясь от смеха, прошептала я. — Спасибо, что подхватил!
— Я не дам тебе упасть, — прошептал он, и его губы вдруг прикоснулись к моим. — Никогда! Если ты споткнёшься, я буду за спиной и подставлю руки. Можешь смело падать назад. Ведь там не бездна, там я! — его горячие губы прижались к моим, и от них полыхнуло жаром.
— Кажется, ты заболел, — прошептала я.
— Наоборот, выздоровел, — он нежно целовал мои губы от уголков к середине.
— От чего?
— От одиночества! — он обнял меня двумя руками и его язык проник в мой рот.
Наверное, мне должно быть противно. Ведь я даже не помню, когда была с кем-то еще, кроме Стаса. Но было так приятно, что я не могла прекратить это, хотя и понимала, что нужно. Так нельзя! Это неправильно! Но у него такие сильные руки! И я почувствовала себя полностью защищенной. Пусть там, снаружи, все плохо, а я в домике.
И вдруг я представила себя со стороны. Причем так ясно, словно кто-то показал мне кадр из фильма. Я стою на крыше и целуюсь с Егором, который пишет для меня сценарий воспитания верности моего жениха, что изменил мне за месяц до свадьбы. Чем я лучше Стаса? Боже! Аргентинские сериалы нервно курят в углу. Хмель моментально испарился, и я двумя руками уперлась в грудь Егора.
Он отстранился от меня, глубоко вздохнул и прошептал, размыкая руки:
— Прости меня, пожалуйста! Я… не… извини дурака! — он отвернулся и облокотился на парапет.
— Да ладно, все в порядке, ничего страшного! — поспешила успокоить его я.
— Закажу нам кофе, — Егор вытащил из кармана телефон. — Хотя нет. От кофея после шампанского нас развезет ещё больше. Нужно просто выпить воды. Я сейчас! — он побежал к столу, схватил бутылку минералки, уронил пробку под стол, тихо чертыхнулся и полез за ней.
Я деликатно отвернулась, потому что поняла: Егор уронил пробку специально, чтобы ненадолго спрятаться от меня.
Брюки Егора сильно вздыбились. И на расстоянии это было хорошо видно. И как только гульфик не лопнул? Так я и стояла, терпеливо пережидая, пока Егор там, под столом, пытался справиться с чувствами и их последствиями, и сама пыталась справиться с глупым хихиканьем, которое так и норовило вырваться из моего рта. На всякий случай я закрыла рот рукой. А шампанское из головы так до сих пор и не выветрилось. Оно тихо нашептывало, что если классические брюки свободного кроя так натянулись, то там, должно быть, всего очень много. Даже больше, чем у Стаса. Боже! Заткнись, Танька, замолчи! Что за кошмарные мысли? С каких это пор ты на глаз пытаешься измерить мужское достоинство? И вообще почему это тебя волнует? Фу-фу-фу! Я мысленно дала себе пощечину и зареклась пить шампанское. Оно на меня явно плохо влияет. После красного или белого вина такие мысли такие мысли в голову никогда не приходят.
— А если это не шампанское? — ехидно спросил внутренний голос. — Если ты просто повзрослела и поумнела? Ну, внезапно так. А че? Бывает! У тебя секса сколько не было? Вон испанцы говорят: если женщина спит одна, то в ее постели ночует дьявол.
— Изыди! — прошептала я.
И слушать не буду! Я помотала головой. Нет! Это по-прежнему я и такие гадости меня не волнуют.
— От правды не убежишь! — продолжал ехидничать внутренний голос. — Тебя секс со Стасом никогда не волновал. Только платонические охи-вздохи. А вот так, чтобы на мужской размер засмотреться, это только с Егором. Перестань врать сама себе, маленькая трусливая девочка! Ты его хочешь, так намекни ему. Вот же он! Только руку протяни в буквальном смысле.
Нет, это никогда не закончится! У меня, кажется, раздвоение личности. Нужно срочно охладиться! Я рванула к столу. Егор как раз вылез из-под него. Я выхватила из его рук открытую бутылку минералки и полностью вылила на себя. Потом схватила ведерко со льдом, в котором стояло шампанское, вытащила нерастаявший кусок льда и приложила к вискам.
— Так плохо, да? — сочувственно скривился Егор.
Я отрицательно помотала головой. Кажется, мне слишком хорошо. Что тоже плохо. Нужно же что-то сказать. Он продолжал внимательно смотреть на меня.
— Я ночью немного температурила. Приняла жаропонижающее, а после шампанского снова почувствовала недомогание.
— Это я виноват, — сокрушенно вздохнул Егор. — Затащил на крышу, а здесь ветер, напоил холодным шампанским. И теперь тебе плохо из-за меня.
— Да ладно, все в порядке, — улыбнулась я и почувствовала, наконец, облегчение. — Просто налей нам попить.
Жар отступил, дурацкие мысли ушли вместе с ним, в голове прояснилось. Егор наполнил два бокала минералкой. Бросил туда пару ломтиков лимона. Мы устроились на стульях, глядя на вечернюю Москву, залитую огнями. Я даже не успела заметить, как стемнело. Мы молчали. Но один вопрос все же сорвался с моих губ:
— Давно хотела тебя спросить, Егор. Может быть, это слишком личное. Можешь не отвечать, если не хочешь.
— Меня ты тоже впустила в свою жизнь, — улыбнулся он. — Поэтому все честно. Спрашивай.
— Почему ты пишешь сценарии для клуба? Ведь ты мужчина и должен быть на другой стороне.
— Вот такой я подлый перебежчик, — улыбнулся он. — Во все времена были те, кто переметнулся на сторону врага.
— Ладно, можешь не отвечать, — великодушно разрешила я, стараясь скрыть разочарование.
Можно шутить на эту тему сколько угодно, но при внешности Егора было бы логичнее, если бы методы воспитания применяли к нему самому.
— А если серьёзно, то я отрабатываю карму и искупаю вину, — тихо сказал Егор, внимательно рассматривая ломтик лимона в бокале.
— Да ладно, — не поверила я. — Только не говори, что ты бабник. Не поверю.
— А зря, — горько усмехнулся он. — Не верь глазам своим, Танюша, как сказал классик. Я был такой же,
