это тот камень.
«Чистый бред», – подумал Филипп.
Весь день Филипп думал о красных камнях. По всему выходило – камень Носовой никак не мог попасть к Лизе Овчинниковой. Ну, никак! В 60-х годах, когда Лиза пребывала в геологической партии со своим «талисманом», Евдокия Носова еще появлялась на кафедре с брошью, в которой красовался рубин. Итак, можно с уверенностью говорить о том, что камней, которые повлияли, могли повлиять на странные болезни пациенток, было как минимум два. Правда, пока неизвестно, куда они делись. И нет никакой уверенности на самом деле, что камень в брошке Носовой был тот самый, которым она владела с юности. Мало ли красных камней на свете? Но предположим, у Носовой и у Овчинниковой было два магических камня. Один из этих камней оказался у Агнии или это третий камень – тоже неизвестно. Сплошные неизвестные! Нет уверенности ни в чем. Сплошное пустое множество – без определенности, без ясности, без всякого понимания характера происходящего с пациентками.
Филипп поколебался немного, но все же набрал номер Марата:
– Не отвлекаю?
– Отвлекаешь, конечно, говори уже, – пробурчал следователь.
– Посоветоваться хочу.
– Советуйся уже.
– Нет, я лучше позже позвоню…
– Филя, ты – тормоз! Советуйся!
– Помнишь, я тебе рассказывал о красных камнях? Если, конечно, мои предположения верны, если я правильно выстроил цепочку: камень, место силы… То… В общем, хорошо бы узнать, проследить, как красный камень, этот конкретный красный камень попал к Агнии. Раньше надо бы… Но сам знаешь, что здесь у нас происходило. Из головы вылетело. А сейчас…
– Дозрел до того, чтобы узнать, съехал ли кто-нибудь из его прошлых обладателей с катушек?
– Не говори так грубо!
– Ой-ой-ой! Какие мы нежные! Я понял тебя. Ты говорил, что красный камень подозреваемый, в колдовстве подозреваемый, попал к Агнии случайно.
– Да! Его знакомая поменяла на серьги, которые ей понравились. Прохорова-старшая мне рассказывала.
– Ну. Так она жива, эта знакомая? Надо у нее и спросить, как к ней камень попал.
– Как, как спросить? Под каким предлогом?
– Ешкин кот! Да под любым! Договаривайся с этой тетей на вечер, я подскочу.
– Под каким предлогом договариваться?
– Камень ворованным оказался, по краже проходит.
– Ой! – испугался Филипп.
– Так. Понятно. Скинь мне координаты тетеньки.
– Но я сам хотел…
– Я все тебе расскажу в подробностях. Даже запишу разговор. А то будешь…
– Что? – возмутился Филипп.
– Ничего!
Соблазн был большой – спихнуть на Марата встречу с прошлой владелицей красного камня. Но Филипп все же взял себя в руки:
– Нет, мне самому надо. Ты же диагноз не поставишь, если что? Просто позвони, пожалуйста, как ты умеешь…
И вот уже Филипп ждет на скамейке в парке Елену Кирову. Узнал ее сразу, издалека, хотя и не видел никогда. Женщина шла и нервно озиралась по сторонам. Еще бы! Марат умеет страху нагнать.
– Елена Ивановна?
– Что вообще происходит? – вместо «здравствуйте» выкрикнула Кирова. – Криминал какой-то шьют. Следователь по особо важным делам названивает. Какие такие особо важные? Перстень какой-то… Он что, особо важный, перстень этот копеечный?
Филипп вглядывался в лицо женщины, пытаясь определить: есть ли симптомы психического расстройства? Невроз, может быть, и есть. Ну так – он у всех практически…
– Елена, как к вам попал этот перстень?
– Как-как? Валялся у насыпи. Я шла от электрички вдоль путей…. Кто-то выбросил? Не знаю, почему подобрала. В глаза бросился – вот и подобрала.
– Как вы себя после этого чувствовали?
– А как я должна была себя чувствовать? Совесть меня должна была мучить? Объявления я должна была давать: кто потерял копеечное кольцо?
– Почему вы думаете, что оно копеечное?
– Камень мутный, пластмасса. Только цвет и есть. Дурь какая-то. Меня теперь что, по допросам будут таскать из-за этого перстня?
– Как долго камень пробыл у вас дома? Перстень в смысле?
– Несколько дней. Я его потом сменяла у подруги на серьги. Объясните вы мне, в конце концов, что происходит?
– У вас правда в семье все хорошо? – Филипп заискивающе посмотрел Елене в глаза.
– Все отлично! – Кирова с вызовом посмотрела в глаза Филиппу.
Камень не успел проявить свою силу? Слишком мало был в доме?
– Елена, а вы никуда в последнее время не ездили?
– Никуда!
– Спасибо вам огромное! Извините за беспокойство!
– Это все? – Елена с ужасом отшатнулась от Филиппа. – Все, что нужно было узнать следствию? Сумасшедших развелось, как собак нерезаных…
Зойка напрасно боялась, что Иваныч из главного корпуса будет ее домогаться. Она один раз сказала «нет», Иваныч тут же и отвял. Даже было немножко досадно. Да ладно. Филипп гораздо перспективнее. Рохля, конечно, немножко интеллигентская, но это даже и к лучшему – бить не будет. Очень даже ничего, в мужья годится.
Зойка не верила в любовь. А что в нее верить? Верить надо во что-то стабильное и нерушимое. А любовь? Сегодня она есть – завтра она проходит и неизвестно куда девается. Да. Жизнь надо строить по-умному, по-умному.
Зойка услышала случайно, как тетя Рая доктору Воздвиженскому внушала: «Девочка просто счастья хочет, а не знает, что это такое, счастье…» Что это она вдруг? Тетя Рая – добрая, конечно, женщина, и спасибо ей большое за все. Но с чего вдруг про Зойкино счастье заговорила? Счастье – это так же, как любовь: сегодня есть, а завтра нет. Надо просто жизнь свою устраивать. По-умному.
А еще тетя Рая Филиппу велела: «Не обижай ее». А Зойку никто и не обижает. И не обидит! Не допустит такого Зойка. Никогда!
Филипп, наконец, дозвонился до правнучки Евдокии Носовой.
Та сразу взяла быка за рога – в ответ на просьбу поискать в доме архив прабабушки:
– А что я с этого буду иметь?
– Э-э, а что бы вы хотели? – без обиняков поинтересовался Воздвиженский.
– Материального вознаграждения, разумеется, – прозвучало без паузы.
– Будет зависеть от результата, – Филипп решил
